Розамунда Пилчер - Синяя спальня и другие рассказы

Тогда-то он и сказал:

— Я все-таки не понимаю, почему ты не записала дату?

Элисон попыталась вспомнить. К тому времени она уже не плакала, а смирно сидела рядышком с мужем на диване перед догорающим огнем.

— Кажется, мне просто не на чем было записать. Под руку не попалось ничего подходящего. Но она сказала седьмого, я уверена — седьмого! А может быть и нет. — Голос ее упал.

— Я же подарил тебе записную книжку на Рождество, — напомнил Генри.

Я знаю, но Ларри взял ее, чтобы порисовать, и с тех пор я ее не видела. О Генри, если ты не получишь повышение, это будет по моей вине! Я точно знаю.

Если я не получу повышение, то только потому, что начальство сочтет меня непригодным. Давай не будем больше об этом говорить. Что было, то было. Пойдем-ка спать.

На следующее утро зарядил дождь. Генри отправился на работу, за Ларри заехала соседка — отвезти в детский сад. У Дженни резались зубки, и она с хныканьем бродила повсюду за матерью, просясь на руки и постоянно требуя внимания. Кое-как Элисон удалось заправить постели, перемыть оставшуюся после завтрака посуду и прибрать на кухне. Позднее, когда она наберется сил, придется позвонить матери и сказать, что не надо забирать детей. Если Элисон позвонит сейчас, то наверняка не сможет удержаться от слез, а ей совсем не хотелось расстраивать маму.

Когда Дженни наконец улеглась на дневной сон, Элисон зашла в столовую. Там было темно, остро пахло сигарами и парафином. Она раздвинула бархатные шторы, и серый утренний свет озарил разоренный стол: смятые салфетки, бокалы с остатками вина, переполненные пепельницы… Она нашла поднос и стала составлять на него бокалы. И тут зазвонил телефон. Элисон решила, что это, скорее всего, Иви.

— Алло?

— Элисон! — Звонила миссис Фэйрхерст. — Дорогое мое дитя! Даже не знаю, что и сказать. — Элисон нахмурилась. Что, действительно, миссис Фэйрхерст собиралась ей сказать? «Мне очень жаль»? — Это все моя вина. Я только что просматривала свой календарь, чтобы уточнить, когда состоится собрание попечителей фонда в поддержку детей-сирот, и поняла, что вы приглашали нас на ужин сегодня! В пятницу. Вчера вы нас не ждали, потому что мы и не должны были прийти.

Элисон глубоко вдохнула и выдохнула — с огромным облегчением. Она чувствовала себя так, будто невероятный груз упал у нее с плеч. Значит, ошиблась не она. Ошиблась миссис Фэйрхерст.

— Ну… — лгать не было смысла. Элисон улыбнулась. — Да, мы ждали вас сегодня.

— Но вы не сказали ни слова! Вели себя так, будто мы пришли в нужный день, угостили чудесным ужином. И в доме был такой порядок, и вы оба так прекрасно держались! Я никогда себе этого не прощу. Не представляю, как я могла так ошибиться, — наверное, не смогла отыскать очки и записала не на тот день. Вы сможете меня простить?

— О, я виновата не меньше вашего! Никогда не записываю то, о чем условилась по телефону. Вообще, я думала, что сама перепутала дни.

— Вы были к нам так добры! Джок придет в ярость, когда я все ему расскажу. Я собираюсь позвонить ему прямо сейчас.

— Уверена, он поймет.

— В любом случае, я хочу перед вами извиниться. Представляю себе, что вы испытали, когда открыли дверь и увидели нас — разряженных как новогодние елки! Но вы прекрасно вышли из положения. Мои поздравления! И спасибо вам за то, что с пониманием отнеслись к ошибке глупой пожилой дамы.

— Я вовсе не считаю вас глупой, — сказала Элисон жене председателя совета директоров. — По-моему, вы классная!

Когда Генри этим вечером вернулся домой, Элисон готовила говяжью вырезку. Она была слишком велика для них двоих, однако дети могли доесть ее холодную за ланчем на следующий день. Генри приехал позднее обычного. Она успела уложить детей, накормить кота и затопить камин в гостиной. Была уже четверть восьмого, когда она услышала шум его машины на подъездной аллее. Машина въехала в гараж, выключился мотор, хлопнули ворота. Потом открылась задняя дверь, и на пороге появился Генри: он выглядел как обычно, за исключением того что в руках, помимо портфеля и вечерней газеты, держал гигантскую охапку алых роз. Элисон еще никогда не дарили таких огромных букетов.

Ногой он захлопнул дверь у себя за спиной.

— Итак, — сказал Генри.

— Итак, — повторила Элисон.

— Они явились не в тот вечер.

— Знаю. Миссис Фэйрхерст звонила. Она неправильно записала день в календаре.

— Они оба считают, что ты была на высоте.

— Неважно, что они думают обо мне. Важно, какого мнения они о тебе.