Розамунда Пилчер: Синяя спальня и другие рассказы

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — сказала она, — но Вики должна жить собственной жизнью и принимать собственные решения. Она уже взрослая и сама может выбирать себе друзей. У нее есть право совершать ошибки, идти своим путем. А мы, ее семья, должны ее поддерживать.

— Но я не хочу быть ее семьей и поддерживать Вики, когда она так ужасно себя ведет.

— Конечно, тебе обидно, но она же твоя сестра.

— Мне не нравится этот ее Филип!

«Этот» Филип благополучно исчез из жизни Вики. Домой она его больше не приглашала, и постепенно другие имена вытеснили его имя из ее рассказов. Хардинги вздохнули с облегчением, и жизнь семьи вернулась в привычное русло, однако отношения Вики с Томом так и не восстановились. С того вечера они ни разу не разговаривали друг с другом, и теперь, когда Вики была дома, Том не переступал их порога.

— Да, миссис Соукомб не одна, — кивнул мистер Хардинг. — Хорошего парня они вырастили. — Он взглянул на часы и поднялся из-за стола. — Мне пора. Спасибо, что сообщили нам, Джемми.

— Уж простите, что принес печальную новость, — ответил Джемми и пошел назад к своему маленькому красному почтовому фургону, торопясь развезти утреннюю почту. Отец Тоби сел в машину и отправился на работу. Вики поднялась в свою комнату одеться. Тоби с мамой остались за столом одни.

Он посмотрел на маму, она улыбнулась ему, и тогда Тоби сказал:

— Ни один из моих друзей никогда не умирал.

— Это случается с каждым рано или поздно.

— Ему было всего шестьдесят два года. Он сказал мне позавчера. Он же был совсем не старый!

— Сердечный приступ всегда случается неожиданно. По крайней мере, он не болел, не мучился. Представь, как тяжело ему пришлось бы, окажись он прикованным к постели, зависимым — обузой для всей семьи. Тоби, когда люди умирают, надо думать о хорошем, вспоминать лучшие времена. И радоваться своим воспоминаниям.

— Но я не могу радоваться, зная, что мистер Соукомб умер.

— Смерть — это часть жизни.

— Ему было только шестьдесят два.

— Может, поешь яичницы с беконом?

— Не хочу я яичницу и бекон не хочу.

— Тогда чем ты хотел бы заняться?

— Не знаю.

— Может, сходишь в деревню поиграть с Дэвидом?

Дэвид Харкер был другом Тоби. Его отец держал паб в деревне, и иногда Дэвид угощал приятеля лимонадом или пакетиком леденцов.

Тоби обдумал ее предложение. Пожалуй, это лучше, чем ничего.

— Ладно.

Он отодвинул стул и встал. В груди у Тоби все ныло, словно ему нанесли удар в самое сердце.

— И не печалься так по мистеру Соукомбу. Он не хотел бы, чтобы ты грустил.

Он вышел из дому и зашагал вниз по дороге. Рядом с дорогой находился загон, в котором Вики когда-то держала своего пони; дальше начинались пастбища, принадлежавшие мистеру Соукомбу. Пони давно отдал богу душу, и отец Тоби уступил загон Соукомбам — теперь на нем паслись четыре овечки миссис Соукомб. Это были ее любимицы — с большими рогами и пятнами на спинах, со старомодными кличками вроде Дэйзи и Эмили. Как-то раз, холодным осенним утром в конце октября, Томи пошел поглядеть на овечек и увидел в загоне большущего рогатого барана. Баран провел на ферме несколько дней, а потом за ним приехал хозяин и увез домой, бесцеремонно загнав в кузов старенького фургона.

Однако дело свое баран сделал. Три пары ягнят-близнецов уже появились на свет, и одна только Дэйзи все еще дожидалась своей очереди. Тоби перегнулся через изгородь и позвал ее — она подошла медленно, величаво и уткнулась своим породистым носом ему в ладонь, а он почесал ей шерстистую макушку между внушительными изогнутыми рогами.

С видом знатока Тоби оглядел овечку, как делал это Том. Ее живот раздулся до гигантских размеров — впечатление усиливалось еще и отросшей густой и мягкой шерстью.

— Ну когда же ты наконец родишь своих близнецов? — спросил он. — Может, сегодня?

У Дэйзи тоже близнецы, — сказал мистер Соукомб всего день или два назад, — так что у нас будет прирост поголовья на целых двести процентов, Тоби. Двести! Ни один фермер не мог бы желать большего. Как бы мне хотелось, чтобы так и вышло. Ради миссис Соукомб — пускай родятся еще близнецы!

Невозможно было поверить, что он никогда больше не услышит мистера Соукомба. Невозможно принять, что тот ушел навсегда, что его нет и никогда не будет. Другие люди могли умирать, но только не такой близкий Тоби человек, как мистер Соукомб. Дедушка Тоби тоже умер, но это случилось давным-давно — Тоби совсем его не помнил. Осталась только фотография на ночном столике у бабушки, да еще истории, которые она рассказывала про деда. После его смерти она еще долго жила в их старом опустевшем доме, а потом ей стало тяжело самой вести хозяйство, и тогда отец Тоби перестроил одно крыло их дома, оборудовав там квартиру для бабушки. Теперь она жила с ними. Вместе и одновременно отдельно, потому что у квартиры был свой вход и собственные кухня и ванная, бабушка сама готовила себе еду, и надо было постучать в дверь, если хочешь зайти посидеть у нее. Мама всегда говорила Тоби стучать, а не врываться к бабушке без предупреждения, чтобы не нарушать ее покой.