Валерий Баранов - Жили-были други прадеды

Нет, кровожадной Ирка не выглядела. Она всего лишь сомкнула свои железные пальчики на моем запястье и потащила, чётко ориентируясь, в гостиную, причем пару раз так стиснула, что я мигом догадался: надо ее представить гостям. Что я и сделал.

— Ира. Мечта суперменов. Девушка из легенды. Верная подруга партизана.

Это я ей мстил за «не дорос еще».

Родня оторвалась от своих громких раздумий и стала исследовать запунцовевшее создание, всё еще сжимающее мою руку. Могло даже показаться, что мы жених и невеста, отчаянно ринувшиеся за благословением к суровым родителям.

Но родне этого не показалось, сразу всё раскусили, да и мать подтвердила:

— Коля говорил о тебе, Ирочка. И верно, пора уже и познакомиться.

Колька-то вообще ничего не говорил об Ирке ни отцу, ни матери. Это я, грешный, под честное слово предков кое-что выболтал им.

Рука моя, наконец, освободилась, мать показывала и называла родню, а Ирка вспомнила о своей колдовской сущности, о своих чарах, но чуточку, хотя и заметно припорошила их снежинками благовоспитанности. И получилось очень мило и естественно — почти «мечта», немного «из легенды» и уж наверняка «верная подруга партизана».

Родне понравилось.

Мне — тоже, потому что это я спровоцировал ее своей местью на столь достойные «смотрины и погляд» невесты.

Расслабленная и притомленная родня жаждала немедленно утолить свое ненасытное любопытство. Но — стеснялась. Ведь и мы не лишены благовоспитанности.

Ирка своим тончайшим чутьем — ей это присуще в редкие моменты, как я убедился, — уловила заминку и нанесла сокрушительный, оглушающий удар:

— Я еду к Николаю. Мы решили пожениться.

Она снова мгновенно нашла мое запястье и применила старый прием. Я блаженно терпел, но когда пошли палаческие стискивания, начал расшифровывать ее послания: «…ляпни что-нибудь мудрое…», «…поедешь со мной? решай!..», «…проводи хоть до дверей…», «…нет, лучше останься и прикрой меня, объясни имя, что никак иначе нам с Колькой нельзя…», «… да делай же что-нибудь, бревно ты безмозглое…».

Она переоценила меня. Я чувствовал, что даже до «бревна» не дотягиваю. А секунды бежали, запястье немело, и я ринулся наугад:

— Предки! Вы слышали? Она едет к Кольке. И они там поженятся.

Хорошие мысли от повтора не становятся хуже — это я уже потом оправдывал себя. А в ту секунду, когда я кончил речь, она благодарно взломала мою руку и поволокла инвалида к выходу.

В лифте она решительно сказала, что я ей не нужен, доберется сама, а на мое уточнение «я вам не нужен там» чмокнула меня в щеку, обозвав дурачком, и мне пришлось еще раз — теперь уже подробно — выдать все тайны подступов к партизанской крепости Кольки.

Когда я вернулся, родня смотрела на меня как на мерзейшего предателя, и тогда я демонстративно налил себе полстакана плодово-ягодного вина, медленно выпил под их взорами и произнес только что придуманную фразу:

— Это за молодых! Свадьба завтра. Приглашенных просят не опаздывать.

Дед Серёга закряхтел в сдерживаемом смехе, Ларионыч подмигнул мне, а Димыч и вовсе уже нежданно сказал, но не мне, а матери:

— Во, видала? У этого тоже мой характер.

Похоже, с эшафота отступника я стал перешагивать на пьедестал семейного героя, если бы не мать.

— Как был размазнёй, так и … Ну надо же, какая-то девчонка его, как щенка, за собой всюду тащит.

В ответ я снова схватил графин и стал наливать себе вино, однако не тут-то было!

И я опять водворился на свое обычное семейное место — великовозрастного недоросля, который ненавидит школу, которому грозит армия и который безостановочно очищает кастрюли и сковородки, не принося в дом ни копейки.

Мне не привыкать. Зато я могу себе позволить злорадное взлелеянное ощущение: и куда же вы теперь денетесь, дорогие предки?!

Правда, эту мысль немножко отравляла другая: интересно, а когда же это Колька с Иркой решили пожениться? Ведь в последнее время они не виделись, не могли видеться, посредником-то был я! А именно я и не припомню хоть каких-то указаний на узы Гименея. Непостижимая она девчонка, эта Ирка. А с другой стороны, могло ли быть иначе? Может, и не Ирка сама что-то там делает, а просто судьба ею движет? Ведь случалось уже так в нашей родне. У матери с отцом, например.

А прабабка Клавдя?

Вот и опять мои мысли устремились в далекое прошлое, к прадеду Ваньше Черемныху. Ларионыч ведь не только о таёжных свадьбах рассказывал, но и о том, как партизанили предки, как сначала ждали обещанных врагов, а потом сами стали действовать.