Эмиль Брагинский - Почти смешная история и другие истории для кино, театра

— Тинга так давно уже нет… — слабо сопротивлялась Клавдия Петровна. — Нового тоже можно Тингом назвать… И он такой породистый!

— А почему ты считаешь, — возвысил голос Соломатин, — что собака с родословной лучше собаки с плохой анкетой?

Клавдия Петровна робко посетовала:

— Нет, я, конечно, не жалуюсь, хотя мне тащиться Бог весть куда и я не знаю, вернут ли двадцать рублей…

— Тот, кто сегодня может предать собаку, завтра… — Соломатин не закончил фразы, потому что в ванной возникла Тамара.

— Лева предупреждает, что он больше не может, что сейчас он свалится вместе с люстрой!

— До чего ж эта молодежь хлипкая! — возмутился Ефрем Николаевич, а Клавдия Петровна выставила дочь за дверь. — Найди ему все, что ему нужно!

— Где?

— Понятия не имею! Ищи. — И когда Тамара вышла, накинулась на мужа: — Ты все знаешь, как надо. Ты образцовый, непогрешимый, ты даже рояль перевез, вместо того чтобы продать его и купить порядочную мебель.

— Но как же я и без рояля? — ахнул Соломатин.

— Что ты, Святослав Рихтер? Ты учитель пения. — В голосе Клавдии Петровны звучало пренебрежение. — И еще бессребреник. Частные уроки не даешь. Тебе деньги не нужны, ты их презираешь, как все, кто не умеет зарабатывать!

— Как тебе не стыдно, Клава!

— Это мне-то стыдно? Я тяну на себе весь дом, а ты распеваешь с детишками на общественных началах. К фестивалю я себе платье сшила, хотела с тобой поехать. А он, конечно, сорвался, твой фестиваль. Какие у меня в жизни радости, скажи?

— Это ты устала от переезда, — мягко утешал Соломатин. — Ты-то великолепно знаешь, что у нас с тобой жизнь сложилась удачно.

— Иногда так удачно, что просто жить не хочется! — Клавдия Петровна всплакнула и порывисто обняла мужа. Ефрем Николаевич потрепал ее по голове.

В дверь опять заглянула Тамара:

— Лева уже падает.

Соломатин выбежал в столовую.

— Ефрем Николаевич, — повторил несчастный Лева, — я уже падаю. — Лева привык лазать по пещерам, но не привык висеть под потолком.

В этот момент возник Валерий. Он был величав и строг. В руках держал желтый портфель, почему-то расстегнутый. Словно не замечая ничего вокруг, Валерий обратился к Соломатину:

— Ефрем Николаевич, в прошлый раз вы меня справедливо наказали за недостойное поведение!

— А зачем вы опять явились? — грозно спросил Соломатин, но Валерий не уловил этой грозной ноты.

— У меня везде связи! — объяснил Валерий. — А у вас пропала собака. Мой знакомый возглавляет клуб собаководства. Теперь входят в моду борзые. Они длинные, плоские и занимают относительно мало места.

Валерий не замечал, что Соломатин весь напрягся. Валерий явился кстати, было на ком сорвать зло.

— Прошу принять от меня борзую! — Валерий полез в портфель. Оказывается, он тоже принес щенка. — Их даже в кино снимают!

— Да, — возбужденно сказал Ефрем Николаевич, пристально глядя на Валерия, — сегодня ничего выдался денек, но нервы у меня не железные.

После этих слов Валерия как ветром сдуло. Соломатин припустился было за ним, но успел лишь сделать несколько шагов, как услышал грохот и вскрик, и замер на месте.

— Наверно, это упал Лева! — догадалась Клавдия Петровна. Она тоже вышла в коридор и в ужасе прикрыла глаза.

— Нет, — ответил Лева из комнаты, — я еще держусь, но вашей люстры уже нету!

— Ну хорошо. — Соломатин уже завелся. — Вы тут собирайте люстру, склеивайте ее, реставрируйте ее. Лева пусть торчит под потолком вместо разбитой люстры, а я пошел!

— Куда ты пошел? — не поняла Клавдия Петровна.

— На старую квартиру!

— Что ты там забыл?

— Ничего.

— Тогда зачем ты туда идешь?

— Я там хочу пожить немножко… Тинг ведь, он нового адреса не знает… Если он придет, он придет по старому адресу…

— Что ж, ты на работу не будешь выходить, будешь сидеть там как на привязи? — ехидно спросила жена.

— На работу ходить придется. А вообще-то днем мы установим дежурство ребят из нашего хора!

— Вы говорите так, — появилась Тамара и тут же вмешалась в разговор, — словно папу новые жильцы пустили, нужен он им!

— Я их уговорю!

Соломатин поцеловал жену и решительно шагнул к выходу.

— Можешь не возвращаться. — Клавдия Петровна заплакала. — Видеть тебя не хочу!

— Клава, не расстраивайся, это ненадолго. Тинг придет! — И Соломатин исчез.

Лева все еще маячил под потолком, хотя теперь уже в этом не было ни малейшего смысла.

Ефрем Николаевич мрачно вышагивал по улице, не видя и не замечая ничего вокруг. Но услышал песню, и, пожалуй, это было единственное, что могло сейчас привлечь его внимание. В арке старого дома пристроились трое парней: один, обросший, патлатый, бренчал на гитаре, другой, в клетчатой кепке, притопывал в такт ногой, третий, солист, надрывно пел, вихляво изгибаясь тощим телом.