Фрэнсис Мэйес - Под солнцем Тосканы

— Лаура сказала, что вы приехали. Я подумал, что вам сразу понадобятся двери.

Всегда, когда мы приезжаем, требуется что-то тащить из точки А в точку Б. Эд помог поднять двери и удерживал их, пока Марко ввинчивал петли.

— Пресс в Сант-Анжело — самый почтенный, там самые чистые методы отжима, — говорит Марко. — У них холодный отжим, оливки каждого владельца отжимаются отдельно. И они не требуют, чтобы владельцы мелких партий с кем-нибудь кооперировались. Но у вас должен набраться как минимум центнер, сто килограммов.

Наши деревья ещё не оправились после тридцати лет отсутствия ухода, они могут не дать нам такого вознаграждения. Многие из них пока вообще не плодоносили.

На предприятии, где стоит пресс, пол скользкий, наверное, он залит маслом. В помещениях, в которых выжимают виноград и оливки, прохладно, как в церквях, и чувствуется запах времени. У рабочих, наверное, все поры забиты вездесущей дубильной жидкостью. Их бригадир советует нам, куда обратиться с нашей небольшой партией. Мы и представить себе не могли, что предприятий с прессами так много. Все его указания сводятся к тому, что мы должны или повернуть направо от самой высокой сосны, или проехать мимо пригорка, или ехать прямо за длинный свинарник.

Пока мы ещё не уехали, он расхваливает достоинства традиционных методов и в подтверждение своих слов опускает две столовые ложки в чан с маслом и даёт нам попробовать. На пол их не выльешь; ничего не остается, как проглотить. Я не могу, но глотаю. Сначала ощущается небольшой привкус, потом становится ясно, что масло исключительное, с мягким ароматом, концентрированное, наполненное оливковым вкусом. Целая ложка сразу — это как лекарство принять.

— Великолепно. — Я глотаю и смотрю на Эда. Он всё ещё медлит, притворяясь, что оценивает зеленоватую красоту. — А с этим что будет? — я указываю на пульпу в желобах.

Бригадир отворачивается, и Эд быстро сливает свою ложку назад в чан, потом дегустирует оставшиеся на ней капли.

— Сказочно, — говорит Эд. И он прав.

После первого холодного отжима пульпа отправляется на другое предприятие, её снова отжимают и получают обычное масло, а после ещё одного отжима выходят смазочные масла. Потом — уж такой удивительный цикл оборота — сухие остатки часто применяют для удобрения оливковых деревьев.

Уже отъезжая, мы замечаем, что двери нашей любимой церкви Святого Михаила Архангела сегодня открыты. На пороге рассыпан рис. Значит, в соборе свадьба и кто-то, должно быть, пришёл убрать его сосновыми ветвями. Этой церкви почти тысяча лет. Они стоят напротив друг друга через дорогу: церковь и пресс для отжима масла, два предприятия, обслуживающие две главнейшие потребности человека, — а зерно и вино тут недалеко. Потолки этих старых церквей, пересечённые нависающими балками перекрытий и поперечными балками, напоминают мне корпуса кораблей. Я никогда об этом не рассказывала, а теперь рассказала.

— Не только тебе конструкция церкви напоминает корабль. «Неф» происходит от латинского navis, что значит «корабль», — говорит Эд.

— А откуда произошло слово «апсида»? — интересуюсь я, потому что приятные округлые формы напоминают мне печи для выпечки хлеба, которые стоят во дворах фермерских хозяйств.

— По-моему, корень этого слова означает «связывать вещи вместе». Здесь никакой поэзии, простой практический смысл.

Поэзия есть в ритме трёх нефов, трёх апсид; здесь в миниатюре выдержан план классической базилики. На таком небольшом пространстве очертания интерьера идеально согласованы в своём застывшем движении. Единственное «украшение» — запах вечнозелёных растений. Как бы я ни любила большие церкви с фресками, но эти простые церквушки трогают меня гораздо больше. Они, как мне кажется, воплощают в себе человеческий дух, преобразованный в камень и свет.

Эд разворачивает машину, и мы въезжаем на бывшую римскую дорогу. После римлян по ней шли пилигримы, направлявшиеся в Святую землю. Церковь Святого Николая была местом отдыха и восстановления сил. Интересно, думаю я, стояло ли тогда здесь это предприятие с прессом. Возможно, пилигримы втирали масло в свои усталые ноги. Однако мы просто ищем пресс, который превратит мешки наших чёрных оливок в бутылки масла. Два из рекомендованных нам предприятий уже закрыты. На третьем по лестнице спускается женщина и говорит, что мы опоздали, оливки надо было давно собрать, а сегодня луна не та. «Да, — отвечаем мы ей, - знаем». Её муж уже закрыл пресс на зиму. Она отправляет нас на другое предприятие. Но когда мы приезжаем [4] В этом месте в печатном издании, по-видимому, опечатка. Напечатано: " призжаем ". Примечание корректора от lib.rus.ec туда, два работника уже моют шлангом оборудование. Слишком поздно. Они отсылают нас на большой пресс возле города.