Владимир Микушевич - Будущий год

С уважением,

Капитолина Купырева.

Тая впервые обнаружила свою силу во время дополнительных занятий. С первого класса девочка приводила в отчаянье учителей. Заканчивая восьмилетку, она читала чуть ли не по складам. Решив, что Тая стесняется своих одноклассников, учительница стала приглашать ее к себе домой. Весна в тот год выдалась на редкость жаркая. В конце апреля во второй половине дня нечем было дышать. Учительница страдала приступами головной боли. Она почти потеряла сознание в душных сумерках и, внезапно очнувшись, не особенно удивилась, увидев, что Тая стоит перед ней совершенно голая, И впоследствии Тая должна была раздеться догола, чтобы ее сила оказала действие. Это давало повод ко многим превратным слухам и обвинениям. Тая была взята на учет милицией и не раз попадала на лечение в психоневрологический диспансер. Впрочем, эти меры вряд ли можно признать законными или обоснованными. Вообще говоря, ее поведение не вызывало никаких нареканий. Ее никак нельзя было обвинить в тунеядстве, так как окончив восьмилетку, она сразу же устроилась техничкой в детский ревматологический санаторий. Что же касается обвинений в распущенности и в сектантстве, то они всецело на совести тех, кто их распространял.

Учительница не умолчала о том, как Тая излечила ее от головной боли. За первым исцелением последовали другие. Врачи подтверждали, что у больных после контакта с Таей снижалось кровяное давление. Поговаривали, будто Тая лечит разные болезни от язвы желудка до глаукомы. Ей приписывали даже излечение раковых опухолей, но толки такого рода заходили, пожалуй, чересчур далеко. Одного нельзя было не признать: Тая действительно обладала способностью снимать боль. Среди дачников нашлись остряки, распространившие в Москве выраженьице «обезболивающий стриптиз». Кстати, благодаря Тайной репутации снять в Мочаловке дачу стало так же трудно, как в баснословные времена, когда индустрия еще не подступала к поселку вплотную. Полагаю, что всесоюзная слава нашего ревматологического санатория тоже связана с легендой о Тае, хотя она разве что мыла в санатории посуду и вряд ли исцеляла. Правда, Тайны исцеления вообще мало походили на медицинскую практику или на знахарство, как его обычно себе представляют. Язык не повернулся бы назвать Таю экстрасенсом. Приземистая, коренастая, она выглядела неуместной в коридорах санатория и в любом другом помещении. В теплое время года после работы Тая целыми днями пропадала где-нибудь на берегу нашей заболоченной речки Таитянки. Жизнь Таи, несомненно, была связана с этой речкой. Тая не отходила от нее с детства. Она ухитрялась купаться и даже нырять в заводях, напоминавших пересыхающие лужи. Извилистый берег, заросший репейниками, лопухами и крапивой, служили Тае приемной. Она никого не приглашала на берег. Напротив, она знала множество укромных мест, где пряталась от назойливых посетителей, но те находили ее рано или поздно. Можно было подумать, что Тая загорает, однако ее кожа имела одну особенность: загар к ней не приставал. Может быть, от постоянного купания кожа Таи всегда оставалась влажной, а ее прикосновение вызывало ощущение прохлады даже в разгар летнего зноя. Прикосновение Таи нравилось далеко не каждому. Некоторых оно заставляло содрогаться от гадливости. Там, на берегу среди пышных сорных трав ее матовая нагота выглядела естественной и даже привлекательной. Поселковые краеведы убедительно доказывают, что правильное название нашей речки — не Таитянка, а Таитянка, от слова «таиться». Таю же упорно называли «Таитянка», и, как я полагаю, под влиянием этого прозвища непоправимо сместилось ударение в названии речки.

Мало кто слышал голос Таи. Она была, что называется, безответной. Только на берегу, когда никто не наблюдал за ней, она затягивала странную песню без слов, и в зарослях раздавалась непрерывная стрекочущая трель. Отказывать в помощи Тая не умела. Она безропотно шла туда, куда ее звали. Так она впервые пришла на дачу, где при смерти лежал академик. Дача находилась на территории военного городка, в просторечии именуемого «генералкой». Солдаты по традиции отдавали академику честь, как в те времена, когда он еще носил генеральскую форму. Академик был специалистом по ракетным двигателям. Н свое время он был засекречен, и теперь еще охрана присматривала за его дачей особенно пристально. Тая если не воскресила, то вернула академика к жизни, когда у врачей опустились руки. С тех пор академик держал ее при себе. Он просто дал распоряжение не выпускать ее с территории городка. На работе Тая числилась в отпуске, потом на больничном листе. Этим воспользовалась уже немолодая дочь академика, не выносившая Таю. Как раз у нее присутствие Таи вызывало физическое омерзение. Ее до дрожи доводила непрерывная стрекочущая трель, которой Тая по ночам убаюкивала академика. Злые языки болтали, будто богатая наследница боится, как бы академик не женился на своей целительнице. Тогда дача и внушительный текущий счет после смерти академика перешли бы к Тае.