Карсон Маккалерс - Затравленный

Отец положил руку ему на плечо.

— Никому не следует нервничать, пока не исполнится шестнадцать. До этого тебе еще долго.

— Я знаю.

— Я никогда не видел твою маму такой красивой. Она такая радостная, такая хорошенькая — лучше, чем все последние годы. Ты это понимаешь?

— Эта комбинация — эта нижняя юбка, она должна торчать. Такой стиль.

— Скоро лето, — сказал отец. — И мы будем ездить на пикники — все втроем.

Перед глазами у Хью мгновенно вспыхнули блики на желтом ручье, летние зеленые леса, полные приключений. Отец добавил:

— Я хотел сказать тебе еще кое‑что.

— Да, сэр?

— Я просто хочу, чтобы ты знал: я видел, каким молодцом ты был все это мерзкое время. Каким молодцом, каким, черт возьми, молодцом.

Отец произнес грубое слово так, точно говорил со взрослым. Он не из тех, кто разбрасывается комплиментами — дневник проверял строго и любил держать инструменты в порядке. Никогда не хвалил его, никогда не говорил взрослых слов. Хью почувствовал, как заливается краской и коснулся щеки холодной ладонью.

— Я просто хотел тебе это сказать, сын. — Он потрепал Хью по плечу. — Ты через годик уже своего старика ростом обгонишь. — Отец быстро вошел в дом, а Хью остался наедине со сладким и непривычным вкусом похвалы.

Хью стоял в темневшем дворе, пока краски заката на западе не потускнели, а глициния не стала темно–пурпурной. На кухне горел свет, мама готовила ужин. Он знал, что чему‑то пришел конец; ужас отступил от него, ушли и гнев, мешавшийся раньше с любовью, и жуть, и вина. Он чувствовал, что теперь не будет плакать — по крайней мере, пока не исполнится шестнадцать, — но в ярких слезах его блестела такая мирная, освещенная кухня, а его больше ничего не травило, он радовался чему‑то и больше не боялся.