Хайди Джулавиц - Жениться на той, кто первой успеет

Положив руки на бедра, она танцевальными шагами двигается к входу в конюшню, но останавливается, увидев там Луиса, который стоит, прислонившегося к стене. Он жестом подзывает ее к себе, кладет ей руки на плечи и поворачивает лицом к стене конюшни, прижавшись к ее спине. Сквозь большую дырку в стене они смотрят на мужчину в ковбойской шляпе и со спущенными джинсами, который грязной рукой поглаживает свой чудовищных размеров член. Он стоит над молодой обнаженной девушкой, лежащей на подстилке для лошадей, на загорелых ногах ее — шлепанцы. Он смотри на нее широкими и пустыми глазами, такими же, как у лошади.

Джун чувствует, что у Луиса, прижавшегося к ее газовому платью, начинается эрекция. Он сильно сжимает ее, как подушку или одеяло или что угодно, за что можно взяться, и начинает беззвучно плакать.

Фото 26. Луис с безумным видом находит возле камина сумку Джун.

Ему уже пора идти в часовню, расположенную в чистом поле позади усадьбы. Он слышит, как «Свадебный марш» Мендельсона звучит над сухой травой. Неожиданно он сует руку в карман своего пиджака. Никто не видит, как он кладет конверт, наполненный фотографиями в забытую Джун сумку. Никто не видит, какое облегчение он после этого испытывает, — как будто похоронил родственника, который долго и тяжело болел.

Фото 27. Виолет поправляет подвязку, спрятавшись за грубой дверью часовни.

Она видит, как стоящий у алтаря Луис с удивлением наблюдает за ней, как если бы она была статуей, только что сошедшей с пьедестала. Он смотрит на нее, и ей достаточно одного взгляда, чтобы понять, что он знает, что она знает. Ее пробивает дрожь. Виолет входит в часовню.

Фото 28. Хоуп выходит из конюшни, застегивая свой новый широкий ремень.

Она нюхает у себя под мышкой, потому что именно там человек пахнет сексом. Но ей удается учуять только запах лошадиного дерьма и сена. Она колеблется между чувством победы и потери, между ощущением, что она нашла в себе что‑то такое, о существовании чего и не подозревала раньше, и чувством, что она что‑то потеряла навсегда. Во время всего пути по дороге, длиной в милю ей ни разу не приходит в голову, что она только что испытала и то и другое, и это — одно и то же.

Фото 29. Фата Виолет валяется на дороге.

Фургон, оборудованный под полевую кухню, везет молодоженов, а гости идут от часовни к усадьбе пешком. Фата Виолет цепляется за изгородь и тянет за собой искусственную белую косичку, которая теперь лежит в колее, как свернувшаяся спящая змея.

Фото 30. Джун сидит в фургоне, только что избавившемся от своего свадебного груза.

В руке она держит что‑то, напоминающее кусок спасательной веревки. Джун занята тем, что расплетает ее своими горячими пальцами. (Она никого не может спасти, а ее уж точно). Вдруг — без помощи какой‑либо отражающей поверхности — она очень четко видит себя со стороны, видит всю абсурдность этой картины: она плачет в фургоне полевой кухни, теребя пальцами клок искусственных волос, ногти выкрашены глубоким, грустным красным лаком, который она выбрала из‑за его названия — «Другая женщина» — и, впервые за долгое время, Джун смеется над собой.

Фото 31. Бабушка Роза крепко спит во время свадебного ужина.

На заднем плане гости прыгают и крутятся, танцуя на паркетном полу. Дедушка Джо снял пиджак и набросил ей на плечи, а сам пошел подогнать машину. Он представляет себе, как вечером почитает или, может быть, один поиграет в криббидж [5] Карточная игра для двух и более человек. на кухне, делая ход сначала за себя, потом за Розу, пытаясь при этом забыть, какие у него карты всякий раз, пересаживаясь с одного стула на другой. Но, может быть, он просто выключит свет и максимально приблизится ко сну, переключая телевизор с канала погоды на ток–шоу, наслаждаясь тем, что совершенно один в мире и заботливо держа руку на бедре своей спящей жены.

Фото 32. Луис и Виолет соединяют ладони, чтобы вместе разрезать торт.

Оба замечают что нож, разрезав глазировку наткнулся на что‑то странное и продирается через него, как гребная шлюпка через водоросли.

Фото 33. Джун закатывает свое праздничное платье до бедер.

Она ныряет — теперь с легкостью — в океан выгоревше–желтых холмов позади усадьбы. Каблуки ее босоножек проваливаются в змеиные норы. Она сбрасывает босоножки и швыряет их в низкорослый кустарник, вспугивая двух фазанов. Она лезет в сумку за заколкой, но вместо нее находит три неизвестных фотографии.