Том Шарп - Наследие Уилта

— Ладно, извещу мужа, что дело срочное, хотя он очень занят подготовкой воскресной проповеди.

Женщина скрылась в доме, откуда вскоре вышел пожилой человек в очках и пасторском ошейнике.

— Как я понимаю, вы желаете устроить похороны, — сказал он. — Покойный из местных?

— Отнюдь, — покачала головой Ева.

— Судя по выговору, вы тоже приезжая, — заметил священник.

— Я из Ипфорда, меня попросили сопроводить усопшего, — сказала Ева и зачем-то добавила: — Он полковник, в боях потерявший ногу.

— Видите ли, кладбище переполнено, поэтому мы хороним лишь местных. — Священник взглянул поверх очков: — Где, говорите, вы проживаете?

— Нет, я не здешняя, просто намеревалась провести лето в имении…

— В «Песчаном доле»? — уточнил викарий.

Пару лет назад он сразился с судьей в гольф и был чрезвычайно покороблен его сквернословием, сопровождавшим каждый удачный удар, а также манерой постоянно прикладываться к серебряной фляжке, извлекаемой из заднего кармана. Однако самым предосудительным в Гэдсли, пользовавшемся откровенной нелюбовью всего поселка, было манкирование воскресными, а равно будничными службами. Викарий уже склонялся к мысли, что всякий, кто намерен провести лето в обществе судьи, обладает теми же малоприятными свойствами, но Ева прервала его раздумья:

— Катафалк уехал. Если не отвезете гроб в церковь, я просто не знаю, что делать. На себе мне его не унести.

— Боюсь, ничем не смогу помочь. Моя машина слишком мала, к тому же она в ремонте.

Помявшись, священник вошел в дом и позвонил в автомастерскую:

— Не найдется ли у вас грузовик, чтобы доставить гроб в имение судьи?

— Что, кто-то помер? — с надеждой спросил механик. — Неужто сэр, в гробину мать, Джордж?

— Выбирайте выражения! — рявкнул викарий. — Вы говорите со священником!

— Ё-мое! Извиняйте, сэр! — Положив трубку, механик кликнул напарника: — Возьми пикап и отвези гроб в имение судьи. Похоже, там кто-то сыграл в ящик. Хочется верить, сам ублюдок Джордж.

Пикап въехал во двор священника, где под охраной сумрачной Евы стоял гроб. Попытки вдвоем загрузить тяжелую домовину окончились неудачей. Позвонив в парадную дверь, механик испросил помощи, и викарий, уже написавший проповедь, согласился подсобить. Мужчины взялись за торцы гроба, Ева подхватила его посредине, но и эта попытка оказалась бесплодной.

— Видно, покойник был весьма грузный мужчина, — пропыхтел викарий.

— Четверо носильщиков еле подняли, — услужливо сообщила Ева.

— Думаю, лучше загрузить пустой гроб, а уж потом вернуть усопшего на место.

«Кларисса не простит, что дядюшку туда-сюда дергают, а сэр Джордж взбеленится, когда его привезут обратно, — подумала Ева. — Но что я могу сделать?»

Обернутое покрывалом тело вынули из гроба.

— Покойник не такой тяжелый, но очень уж твердый, — удивился викарий.

Когда усопшего загружали в пикап, покрывало соскользнуло.

— Мать твою за ногу! — ахнул механик.

Обомлевший викарий сквернословия не слышал, поскольку пытался сообразить, кому понадобилось толкать его на богохульное отпевание коряги. Когда пульс его унялся и вернулась способность к здравомыслию, он понял, кто этот враг, уготовивший мерзкую ловушку, — чудовище сэр Джордж Гэдсли. Они всегда не ладили, и вот негодяй изыскал дьявольский способ выставить его на посмешище.

Не обращая внимания на Евины вопли, викарий, полный решимости поквитаться с обидчиком, позвонил в полицию:

— Есть все основания полагать, что совершено чрезвычайно серьезное преступление. Улики налицо.

— Выезжаем, — ответил сержант.

Положив трубку, священник усмехнулся. Вполне вероятно, что в имении и впрямь произошло убийство. Тамошняя пальба отпугивала всех, за исключением таксистов и торговцев дорогим спиртным, рисковавших ради хорошего заработка.

Вместе с викарием сержанта и констебля встретил местный житель, помогавший доставить гроб, а кроме того, еженедельно постригавший барскую лужайку. Он поведал, что в контракте был прописан пункт, обязывавший хозяев до окончания его работы «полоумного стрелка» держать взаперти.

— При мне малец подстрелил оленя, — рассказывал сельчанин, — и я не удивлюсь, если еще кого-нибудь угробил. Поначалу-то он швырялся камнями, но, видать, вошел во вкус и на этом не остановился.

Покачивая головой, сержант записал его показания. О шалостях юнца он знал не понаслышке, но сейчас дело приняло слишком серьезный оборот, чтобы в угоду судье спустить его на тормозах.