Том Шарп - Наследие Уилта

— Блин! — ругнулась Джозефина. — Только его не хватало!

Четверня затихла; вскоре отцовские призывы угасли.

— Слушайте, здесь мы как на ладони. Кто-нибудь непременно засечет. Давайте-ка свалим, а то еще папаня объявится.

— Да ладно, и тут сойдет! — буркнула Саманта, раздраженная непредвиденной задержкой.

— Нет, Джозефина права, — возразила Эмми. — Лучше отыскать другое место, куда никто не сунется. Так, ищем густой молодняк, где взрослый застрянет, а мы протиснемся.

— Да никто не будет нас искать! — озлилась Саманта. — Давайте начнем!

— Главное, чтоб неподалеку и чтоб побольше палой хвои, надо засыпать мертвяка. Если вдруг кто наткнется, подумает — упавшее дерево.

— Где ты видела деревья, упавшие в молодняке?

— А ты видела пни от старых деревьев, спиленных на дрова? От них столько хвои, в нее что угодно зароешь.

— А если кто-нибудь наступит на труп? То-то удивится, что дерево мягкое.

— Он уже не мягкий, пощупай как следует. Давно закоченел.

— Ничего, на жаре быстро размякнет, да еще будет вонять.

— Если хорошенько укрыть, никто не унюхает. Так, вы… — Эммелина ткнула пальцем в Джозефину и Пенелопу, — идете туда, мы с Самантой сюда, где лесок погуще.

Все четверо растворились в молодняке, и через полчаса Эммелина отыскала овражек, присыпанный палой листвой и хвоей. Саманта одобрила природную могилку, неприметную в чаще молодых деревьев:

— Самое то! Зовем девок и тащим полковника. Пусть тут полежит.

— Может, сперва вычистим яму? И чего делать с хворостом? Кто-нибудь найдет — заподозрит неладное.

— Брось, сюда никто не ходит. Но если что, подумают, костер для ночи Гая Фокса [13] Гай Фокс (1570–1606) — наиболее активный участник «Порохового заговора» против короля Якова I и парламента 5 ноября 1605 г. Был четвертован; поныне в годовщину заговора сжигается его чучело. . Надо поскорее перетащить мертвяка. Иди за Пенелопой и Джозефиной, встречаемся у костра. Тут я сама управлюсь.

Пока тащили труп к овражку, Пенелопа ворчала, мол, одни хлопоты, никакого веселья. Внезапно грянул выстрел, пуля чмокнулась в дерево. Сестры безотчетно нырнули в папоротниковые заросли и распластались на усыпанной шишками земле. Лишь Саманта спряталась за ближайший ствол. К своему изумлению, она увидела Эдварда: перезарядив ружье, малый вновь открыл огонь, метя в брошенного покойника, который затылком уперся в дерево.

— Получай, гад! — орал Эдвард. — Будешь знать, как вторгаться в чужие владения, сволочь!

— Атас! Дуем на север! — шепнула Саманта, что на тайном языке сестер подразумевало бегство в любом направлении, кроме означенного.

Она зря беспокоилась, поскольку тупоголовый Эдвард, не разбиравшийся в сторонах света, пер напролом, не замечая сестер, отползших с линии огня.

Дабы отвлечь внимание стрелка, Саманта кидала камушки и одним, довольно крупным, случайно угодила ему в голову. Эдвард вздрогнул и покачнулся. Пытаясь сохранить равновесие, он шагнул вперед, но запнулся о торчавший корень и разрядил ружье точнехонько себе промеж глаз. Пала тишина.

— Ёпара-балет! — выдохнула Саманта. Поднимаясь с земли, сестры ее поддержали:

— Ёш твою мышь!

— Ёксель-моксель! Вляпались!

— Тихо! Меняем план! — скомандовала Пенелопа. — Ну-ка, подтащим его к полковнику!

Сестры послушно исполнили приказ, и тогда Пенелопа, раз-другой пальнув в многострадального покойника, подсунула ружье под труп Эдварда.

— Теперь все выглядит так, будто парень спер мертвяка, чтобы поупражняться в стрельбе, но споткнулся и себя укокошил. Кстати, так оно и было.

— Гениально! — восхитилась Саманта. — Жаль только, костер теперь не разведешь.

— Не скули! Надо линять, пока кто-нибудь не приперся на шум.

Замаскировав след, оставленный телом голого полковника, и закопав в овражке его форму и медали, сестры вернулись в имение.

Незадолго перед тем гроб по настоянию сэра Джорджа отнесли обратно в катафалк, который, развернувшись, через главные ворота вырулил на дорогу. Следом в такси поехала Ева.

— Не забудьте условиться о кремации, — напутствовал ее судья. — Чтоб я больше не слышал всякой чуши о похоронах в имении.

Ева кивнула, хотя обещала леди Клариссе, что дядюшка ее будет погребен как положено. К дому священника она подъехала в полной растерянности.

— Что вам угодно? — испытующе взглянула женщина, открывшая дверь.

— Хотелось бы перемолвиться с пастором, — ответила Ева, но хозяйка уже разглядела гроб в катафалке.