Генри Миллер - Нью-Йорк и обратно

Воскресенье, все еще на борту «Виндама».

Маннхайм, вот как зовут психа в клетке. Насколько мы поняли, он голландец, и следовательно, депортируется на родину лично за счет Королевы. Пройдоха спятил ровно настолько, чтобы осознавать свои особые права. К нему приставлены персональный доктор и нянька в жакете с розовыми полосочками. В последнее время Маннхайм притягивает к себе всеобщее внимание. Дни напролет, а иногда и по ночам стоит он у зарешеченного иллюминатора с сигаретой в зубах. Когда сигарета (исключительно марки «Пират», из Гааги) догорает, заключенный оборачивает целый конец обрывком сырой газеты, дабы продлить удовольствие. Как только в разговоре возникает пауза, он принимается телеграфировать при помощи печатного перстня.

– Оператор, соедините меня с Парком Асбе-ри! Маннхайм на связи. Алло! Это О'Коннелл? Мне нужны Филиппинские острова. Станция Дабл-Ю-Джей-Кей, номер пятьсот восемьдесят три.

Пару мгновений он выжидает, пока сообщение передадут через Малайский архипелаг, после чего обращается ко мне:

– Как называются эти маленькие индийские статуэтки… ничего не вижу… ничего не слышу… и… как там третья? Их еще режут из слоновой кости. Однажды я читал хорошую книгу про Китай. Точно, в «Сатэрдей морнинг пост». Они ужасно сильные… И жестокие.

Самый верный способ ответить Маннхайму – задать вопрос на другую тему. Например, о Грете Гарбо.

– А что ты думаешь о Грете Гарбо?

Лунатик запрокидывает голову и устремляет взгляд в небеса. На лице его появляется лукавая, зловещая усмешка.

– Ну что же, – размеренно начинает он, – я скажу тебе… Как бы объяснить… Грета Гарбо – великая актриса, очень великая. У нее есть то, что вы зовете интеллектом. Забрала свои денежки да и перевела их в Швецию – и это еще до кризиса! Чаплин тоже великий артист. Ему не нужно даже говорить…

Тут приходит сообщение с Антильских островов. Маннхайм прерывает беседу, дважды постукивает в стену перстнем и ждет ответа.

– Слушаю! О'Коннелл? Выслать вперед три эсминца! Очистить от судов Дарданеллы! Подбавьте прожекторов. И доставьте, по личному распоряжению Ее Величества, еще одну банку селедки! Маатьес!.. Так, вы спрашивали о Грете Гарбо. Я скажу вам кое-что. В трюме спрятано двадцать четыре миллиарда долларов чистым золотом. Рузвельт не в курсе, он просто мальчик на побегушках у Моргана и Рокфеллера. О, я детально изучал этот вопрос. Я – то, что вы называете этнолог. Я наблюдаю, провожу опыты.

На миг он умолкает и снова растягивает губы в той вкрадчивой, недоброй, неуловимой, обоеполой улыбке лунатика, замеревшего на пороге просветления. Маннхайм понимает, что мы жадно ловим каждое слово, ожидая чего-нибудь эдакого. Вот он опускает челюсть, собираясь заговорить… и резко захлопывает рот. Усмешка бесследно исчезает. Герой намеревался поведать нечто особенное, но наши дурацкие ухмылки убедили его в нашей никчемности.

– Стало быть, ты психолог, – произносит кто-то, подначивая Маннхайма.

– Да, я психолог.

– Где же ты набрался психологии? Может, читал Фрейда или Юнга?

– Зачем? Я черпал знания из того же источника, что и они.

– Говорят, что ты спятил. Это правда?

– Верно. Я сумасшедший. Очень сумасшедший. Я просто ужасен.

– Хотел бы ты исправиться?

– Нет, я хотел бы стать хуже… Так намного лучше. Если вы нормальные, то я предпочитаю быть ненормальным. Есть у вас хорошая работа? А регулярное питание три раза в день? То-то же. Видите ли. Я – то, что называется…

Тут Маннхайм умолкает. И смотрит на облака так, словно видит там понятное ему одному послание. Но вот он опускает глаза, и мы снова замечаем коварную, заискивающую, зловещую улыбку: сейчас арестант ублажит наше горячее любопытство. Хотите видеть психа? Будет вам псих.

– Маннхайм, я думаю, ты полный придурок. – Шварц давно подозревает, что «лунатик» лишь умело прикидывается таковым. – Спорим, ты не в состоянии ответить прямо ни на один вопрос.

– Ладно, задавай, – кривит губы собеседник.

Шварц оживляется.

– Кто такой Гамлет?

– Гамлет… Гамлет… Постойте-ка. Это ведь у Шекспира. Дайте подумать… В «Венецианском купце»? А, нет, там был Шейлок… он еще хотел фунт плоти.

– Кто, Гамлет?

– Макбет.

– Где обитают готтентоты?

– Готтентоты? Они приплыли из Африки… Точно, где-то у Замбези.

– Ниагарский водопад?

– Недалеко от Буффало. Для новобрачных.

– Где находится Обелиск?

– Ну, это вообще иероглифы… В Центральном парке, конечно.