Карл-Иоганн Вальгрен - КУНЦЕЛЬманн & КунцельМАНН

Чтобы не травмировать известного собирателя Петри Ульссона, все эти дискуссии проходили под большим секретом. На кону стояла репутация прежде всего тех искусствоведов, кто настаивал на подлинности полотна. Было принято решение пока не вводить картину в рабочие каталоги, но это было как бы естественным, поскольку стопроцентных гарантий подлинности не было. Задорого купленная картина директора Ульссона угодила в своего рода архивный вакуум: ни подделка, ни подлинник. И сам факт продажи тоже оказался в юридическом смысле на ничейной территории. Поэтому, как посоветовали Ульссону его адвокаты, бессмысленно обращаться в полицию — те ничего не смогут сделать, пока не будет окончательно решён вопрос о подлинности.

Ульссон попытался связаться с аукционом «Адлерсфельд» в Берлине, чтобы получить разъяснения. Но посланные им телеграммы адресата не нашли, телефонный номер больше не существовал, письма возвращались обратно — немецкая почта не могла найти получателя. Знакомые директора Ульссона в Берлинской торговой палате пытались ему помочь, но быстро признали своё поражение: аукциона с таким названием не существует и, похоже, никогда не существовало, а фирма «Братья Броннен» прекратила своё существование.

Маленький бар в турецком квартале Кройцберга назывался «Злой мальчик». Иоаким чувствовал себя здесь не в своей тарелке, как, впрочем, на его месте чувствовал бы себя любой сорокалетний гетеросексуал. Бармен, в кожаных брюках, с пирсингом на сосках и с пустым взглядом, протирал пивные кружки. У входа стоял бородатый толстяк в шортах, тоже кожаных. Если верить Хамреллю, который, как современный Крафт-Эбинг [173], постоянно каталогизировал сексуальные отклонения, этот тип принадлежал категории «немецкие медведи». Чтобы случайный посетитель не заблуждался насчёт характера заведения, стены были украшены планшетами Том-оф-Финланд [174], на которых мускулистые парни занимались друг с другом эротическими играми. Короче, Иоакиму было очень неуютно, иногда он даже невольно вздрагивал, опасаясь, что кто-то начнёт к нему приставать. И всё же он не хотел уходить — «Злой мальчик» располагался как раз напротив интересовавшего его адреса.

— А ты видел моего сына? — спросил Хамрелль, избегая зазывного взгляда вышибалы в кожаных шортах. — Ему бы здесь понравилось.

— После завтрака не видел.

— И я не видел. Ужас какой-то… Ясно, что парень чересчур интересуется всякой клубничкой, но что будет, если он попадёт в ночной клуб, где у него появится возможность всему научиться, не платя ни гроша? Он же гомик!

— Почему ты так уверен?

— Я умею делать выводы. Он не хочет платить девкам — это я могу понять. Для молодёжи это унизительно. Может быть, и не стоило ходить в такие места, как «Лолины титьки» или «Бангкок-фан». Но клуб «Кит-Кат» — это что-то, знаешь! Ночной клуб для желающих поэкспериментировать. Для самых разных желающих, надеюсь, ты успел заметить. И что происходит? Не успел я отвернуться, а он уже направляется в укромное местечко в компании двух каких-то извращенцев! Не знаю, что бы было, если бы я его не перехватил. Можешь думать обо мне всё, что хочешь, Йонни, но я не хочу, чтобы у моего сына были странные наклонности.

Карстен глупо улыбнулся кожаному бармену и получил в ответ кокетливую пивную отрыжку, что вполне можно было расценить как приглашение к флирту. Но Карстен твёрдым и неподкупным тоном потребовал принести ещё бутылку «Йевера».

— Ты говоришь как истинный гомофоб.

— У меня никаких проблем с педиками нет, пока они на меня не покушаются. Посмотри на бармена… ты бы нанял его посидеть с ребёнком?

— Фиделю скоро восемнадцать. Он самостоятельный человек и делает что хочет.

— Ну уж хрен! Я его папаша, и я за него отвечаю.

В ожидании, когда в доме напротив зажгутся окна, Иоаким изучал окружение. Ещё не было и шести часов — по-видимому, истинная жизнь здесь начнётся только через несколько часов. Пришёл ещё один кожаный, с чудовищными бицепсами, занял место под рисунками Том-оф-Финланда и начал задумчиво почёсывать в паху. Должно быть, именно в таких местах и заражают друг друга разными болезнями. Или подсыпают в стакан какой-нибудь порошок, опоят, а потом грабят… или тащат в отключке вон за ту дверь, а там, в задней комнате, наверняка занимаются разными мерзкими извращениями. В этом городе люди, похоже, только на этом и специализируются. Очнулся — а тебя приковали цепью к пыточной лавке, и жирный тевтон, хохоча, сдирает с тебя штаны… Иоакима передёрнуло.