Карл-Иоганн Вальгрен - КУНЦЕЛЬманн & КунцельМАНН

— Знаю, знаю… Это-то всё и усложняет. К тому же они хитрецы… Ложные следы оставляют. Лина уходит на всю ночь, а Фидель спит себе дома и смотрит телевизор. Потом её опять нет, а Фидель со мной в «Оазисе». Но у них так и задумано! Через неделю исчезают оба, а потом появляются с часовым интервалом… говорят, дождь пошёл. Если бы он не был моим сыном, Иоаким, тем более сыном, которого я не видел с тех пор, как он появился на свет, я бы задал ему хорошую взбучку… А что теперь? Я даже не могу спросить его, прав ли я, — он не знает английского.

— Мне кажется, ты себе всё это нафантазировал.

— Даже не думай! Лина начала вести себя странно чуть не на следующий день после его появления. Начала улыбаться так… ну, ты знаешь… потом я почувствовал, что ей не по себе, когда мы все втроём… Потом без конца вызывалась показать ему город, ресторанную жизнь…

— Ты что, забыл, Карстен? Это же была твоя идея: «Покажи Фиделю город, Лина. Вы почти ровесники, ты знаешь, куда ходит молодёжь».

— Да знаю я! Это была непростительная ошибка. Но сам подумай — мне-то что делать в ресторане? Скоро пятьдесят, абсолютный трезвенник… мне бы чего-нибудь попроще. Но ведь ежу понятно — что-то там между ними произошло, пока они шлялись. Уверен, что этот поганец полез на неё в VIP-сортире на Стуреплане. И теперь ухмыляется — как же, наставил рога родному отцу.

Фидель снова искательно заглянул в зеркало. Хамрелль принужденно улыбнулся.

— Everything’s all right back there [147]? Fidel? You are no… чёрт, как будет «тебя не укачало» по-английски?

— Откуда я знаю?

— You are not sick from driving? You want to throw up? Just say hello and I will stop the car [148].

Фидель непонимающе покачал головой и вернулся к своему МРЗ-плееру.

— Не могу поверить, что это правда, — продолжил Хамрелль. — Не могу поверить, что она обманывает меня с моим сыном. Как ты считаешь — есть чему удивляться? Но в этом мире надо быть параноиком, иначе тебя будут иметь все кому не лень. На днях она повела его пить кофе, а вернулись они через пять часов. Сколько раз можно отжарить Лину за пять часов?

— Откуда мне знать?

— Ну да, откуда тебе знать… Но я-то знаю! И Фидель теперь знает. О дьявол!

Иоаким сочувственно кивнул. Если Карстен говорил о том случае, когда Лина оставила Фиделя в кафетерии в Доме культуры и пошла по делам, то большую часть этих дел составило пребывание в постели Иоакима на Кунгсхольмене. Мальчик послушно ждал, просматривая испанские газеты, пока Лина его не забрала. Ей не надо было даже просить его ни о чём, потому что Фидель совершенно ничем не интересовался — на грани с апатией. К тому же сплетничать он мог только по-испански, а никто из них этого языка не знал.

— Если бы это был не он, а кто-то другой, ну хоть ты, Иоаким, я бы тебе сделал обрезание ржавой пивной крышкой, причём без анестезии.

Иоаким засмеялся невинным смехом, дабы ещё раз показать, что ему-то скрывать нечего. Он попытался представить себе Фиделя и Лину в соитии и, к своему удивлению понял, что это совсем не так сложно. Его даже слегка затошнило.

— В общем, я с тобой согласен, — заговорщически сказал он. — Он слегка флиртует с Линой, когда они вместе. Но как ты добьёшься от него правды? Он же ни слова не понимает.

— Вот об этом я и говорю: он мой сын. Я должен проявлять снисхождение и великодушие. Я должен прощать. На днях говорил по телефону с его матерью, она говорит, ему надо вернуться в Медельин самое позднее в мае, если он по-прежнему хочет ехать на Кубу учиться. Я передал ему трубку, они о чём-то пощебетали, а потом она сказала, что планы не изменились — к определённому числу мальчик должен быть в Гаване. Я ему уже заказал билет. Но до этого мне надо как-то дожить. Подумай, я же тоже пацан заброшенный, рос без отца. На его месте я бы возненавидел такого папашу и, может быть, сделал бы то же самое: отомстил.

— А ты не пытался его спросить?

— Пытался, мать его… как со стенкой. Вот послушай… Фидель!

Молодой человек любовался сёрмлаидским пейзажем.

— You like Lina, Fidel? You think she is a nice blond girl [149]?

Карстен приветливо улыбался в зеркало.

— Si, yes! Very nice, Lina [150]…

— Больше из него не вытянешь, — вздохнул Хамрелль. — Но я был в Колумбии, я знаю местных… Мужики ведут себя как свиньи. Само понятие «мачо» получает новый смысл, если ты там побывал… Проклятье, геморрой меня доконает. Надо остановиться…

Они заехали на заправку «Статойл» недалеко от Кольмордена, заказали кофе и бутерброды и сели за столик с видом на парковку. Начались пасхальные каникулы — двери то и дело открывались и закрывались, пропуская озабоченных родителей, волочащих за собой насупленных ребятишек. Над зубчатой стеной печальных елей за дорогой на свинцово-сером небе расплывалось светлое пятно — напоминание о закате.