Карл-Иоганн Вальгрен - КУНЦЕЛЬманн & КунцельМАНН

Забавно, что именно в связи с переходом на трезвый образ жизни он и угодил в порноиндустрию.

— Я туда вляпался случайно, осенью 2001 года, хотя шаг от реалити-шоу невелик. Ещё когда я работал в рекламе, мы из года в год делали фотосессии для больших магазинов одежды. Модели приходят и уходят. Красивые девушки, жадные до денег. Отличные фотографии, а результат — так себе. И мужские модели, и женские… Не поймёшь, высшие создания, не для нашего мира. К тому же я до смерти устал от политкорректности… от ханжества, вернее сказать. Официально женщина на фотографии не должна выглядеть как секс-объект, и в то же время не просто должна, а обязана, потому что любой мало-мальски честный анализ рынка во всём мире показывает, что мужчины именно на секс и клюют. Другое дело — реалити-шоу. Никто не сказал ни слова, никто не обвинял, что мы продаём секс и голые тела. А девок-эксгибиционисток хоть лопатой греби, все же мечтают стать моделью… И что с ними делать? Не всем же быть Эммой Виклунд [131]… И что, бросить их в беде? Издеваться над ними, потому что они ищут внимания в мире, где, если не выставляешь себя напоказ, ты просто не существуешь? А я дал им шанс! Я снимал их на пробах к десятку реалити-шоу. Потом снимал тех, кого не взяли, — им так нужно было внимание и утешение. Кто-то из девочек рвался больше других, некоторые были в отчаянии, и я, каюсь, извлекал из этого выгоду. Я просил их раздеться — трезво и цинично. Ох как охотно они на это шли! Раздвиньте ноги, говорил я им, и глазом не успевал моргнуть — пожалуйста, хоть с лупой. Куда легче, чем я ожидал. Заметь, Иоаким, мы говорим о красавицах… и у многих голова на плечах… почти у всех, если не считать малопонятной страсти, чтобы их узнавали в очереди в «Стурекомпаниет» [132]. Я снимал, снимал… красивые, сексуальные, честные снимки. Да пошли вы, послал я всех политкорректных мудаков подальше, и двинул прямо в мужской журнал «Слитц». Потрясающе, сказал редактор. Замечательно! Главное, возбуждает. Присылай счёт, сколько ты за них хочешь. Снимки идут в следующий номер. И так пошло — «Слитц» купил картинки, «Мур» купил картинки… Бинго Ример при встрече назвал меня гением… и в один прекрасный день мне позвонили… у них, видите ли, заболел фотограф, не мог бы я его заменить? А почему нет? Почему я должен по этому поводу комплексовать и угрызаться? Почему я должен придерживаться какой-то морали, когда все остальные плевать на неё хотели? Ты понимаешь, когда я завязал с алкоголем, мир вокруг словно промыли из брандспойта. Нигде никакой морали нет. Принцип капитализма прост, как репа, — дать людям то, что им хочется…

Пространные монологи Хамрелля звучали как программа современной Швеции. Иоаким вспоминал себя. Девяностые годы начались с всеобщей лёгкой иронии, которую постепенно заменила тоска по подлинности, вылившаяся в странное желание выставить всё личное напоказ. Это было десятилетие, когда всевозможные идиоты получили разрешение открыто демонстрировать свою ошеломляющую безмозглость в вечерней прессе, время инфантильных войн между «Оазисом» и «Блюр» [133]… А чего стоили кулинарные программы? Эта так называемая кроссовер-кухня, где одуревшие от наркоты повара испытывали терпение зрителей такими блюдами, как обжаренный в шампанском сюрстрёминг [134]или земляничный пирог с квашеной капустой… Это было десятилетие интимной журналистики и интимной литературы… десятилетие, породившее таких людей, как Голый Янне, привлекавший медийное внимание регулярным показом собственного детородного органа в бесконечных телешоу, а те и рады — и очень хорошо, пусть демонстрирует… Десятилетие до предела коммерциализированной гибели принцессы Дианы, «Криминального чтива», ужастиков и сверхнасилия (пока датская «догма» не поставила точку)… Десятилетие шикарных иностранных слов, виртуальной реальности, которая так и не состоялась — вместо неё появились реалити-шоу. Десятилетие, когда обычные фотомодели становились мировыми знаменитостями, а количество силиконовых бюстов росло и росло. Десятилетие старилось вместе с женщинами, которые стариться не хотели — молодость и внешний вид стали означать всё. Ретро семидесятых, порнозвезды, прозак [135], «Спайс герлз», нелепое определение «поколение Икс»… уж с ним-то Иоаким себя, по крайней мере, не идентифицировал. Это было десятилетие, когда исчезла последняя связь между понятиями «известность» и «талант», когда телевидение и вечерние газеты вошли в людоедское пике лжи и сплетен, а некий Иоаким Кунцельманн продолжал свой путь на личную голгофу, обозначенный такими вехами, как лопнувший пузырь информационных технологий, обесценивший его акции, и постоянно растущее потребление порно в Интернете.