Розамунда Пилчер: Цветы под дождем и другие рассказы

Она снова взялась за секатор и продолжила составлять букет, пока Том, опираясь спиной о стол и сунув руки в карманы, рассказывал ей семейные новости.

— Бедняги, — заметила она, — угораздило же их отправиться на Майорку именно сейчас! Мне бы так хотелось, чтобы они приехали тоже. Ну вот! — Она воткнула в чашу последний нарцисс и отступила, чтобы полюбоваться результатом.

— И куда мы его поставим? — спросил Том.

— Думаю, на рояль.

— Тетя Мэйбл, ты, наверное, ужасно устала от всех этих приготовлений.

— Вообще-то нет. Я просто говорю людям, что надо сделать, и они делают. Это называется «делегирование полномочий». Кстати, оркестра не будет. Я имею в виду такого, какой бы мне хотелось. Все равно в наше время никто уже не танцует вальсы, так что я распорядилась устроить дискотеку. Один бог знает, что из этого выйдет.

— Значит, будет рок-музыка и стробоскопы? — поинтересовался Том. — И где же мы будем танцевать?

— В бывшей детской. Мы выволокли оттуда ваши старые игрушки, кукольный домик и книжки, а Китти сейчас украшает стены — дискотека должна быть похожа на джунгли.

— Китти? — после секундной задержки переспросил Том.

— Ну да. Китти, племянница Неда. Наша Китти.

— Она здесь?

— Ну конечно она здесь. Как она могла бы заниматься дискотекой, если бы ее тут не было?

— Но… в последний раз, когда мы с ней виделись… она жила на лодке на Хэмбл-ривер.

— О дорогой, ты отстал от жизни. Брак ее распался. Она получила развод. Удивительно, что ты этого не знал.

— Я не поддерживал отношений с Китти. А что случилось с ее жутким Теренсом?

— Думаю, он вернулся во Францию.

— А ее сын?

— Остался с ней.

— Она живет здесь?

— Нет. В Кэксфорде. — Деревушка под названием Кэксфорд находилась за верещатником в нескольких милях от Кинтона. — Она приехала пожить у меня после развода, а потом купила себе старенький коттедж. Бог знает на какие деньги, потому что у нее, похоже, с финансами совсем туго. Так или иначе, но она его приобрела, а потом сообщила всем, что собирается его отреставрировать и жить в деревне. Правда, совет графства объявил коттедж историческим памятником. Я, было, подумала, что ее планам пришел конец, однако ей удалось выбить приличную ссуду, и с тех пор она живет тут, в домике на колесах вместе с Криспином и работает наравне со строителями.

— Криспином?

— Так зовут ее сына. Ему четыре. Отличный малыш.

Том подумал, что только Китти могла наградить мальчишку этаким имечком.

— А чем она собирается заняться потом?

— Понятия не имею. Ты же помнишь Китти. Если что задумает, из нее и словечка не вытянешь. Хочешь чаю?

— Нет, спасибо.

— Позднее я угощу тебя коктейлем. — Она начала было собирать мусор, оставшийся после составления букета, однако тут в дверь постучали и кто-то незнакомый заглянул в комнату.

— Миссис Киннертон, привезли бокалы. Куда поставить коробки?

— Ах ты боже мой, не одно так другое. Пожалуйста, Том, прибери тут и подбрось еще полешко в камин… — С этими словами она вышла из библиотеки и отправилась разбираться с бокалами. Собаки бросились за ней; резиновые подошвы ее устойчивых туфель тихонько скрипели по только что натертому паркету.

Том остался один. Он аккуратно собрал обрезки цветочных стеблей и бросил их в огонь, потом добавил в камин дров и отправился разыскивать Китти.

Старая детская в Кинтоне располагалась на некотором удалении от основных помещений, за тяжелой дверью, обитой красным фетром. Она занимала целый этаж в одной из башен, поэтому была круглая, с двумя низкими арочными окнами, что делало ее еще более привлекательной для ребятишек. Обычно там валялись потрепанные игрушки и стояли древние стулья со сломанными ножками, но сейчас, распахнув дверь, он увидел, что детская совсем пуста. Потолок и стены были закрыты садовой сеткой, которая спускалась с крюка, ввинченного в крышу; сетку увивали длинные побеги вьющегося плюща и сосновые лапы.

А еще там была стремянка, на которой, сжимая в зубах кусачки, а в руках — моток зеленой проволоки, стояла высокая худенькая девушка со светлыми волосами, собранными на затылке в хвост, и со страшно сосредоточенным выражением на лице, — она пыталась закрепить на сетке особенно непослушную ветку папоротника.

Когда он вошел в комнату, девушка вынула изо рта кусачки и, не глядя на него, пробормотала:

— Если бы кто-нибудь еще убрал этот плющ у меня с лица…

— Привет, Китти, — сказал Том.

Она обернулась — с некоторым риском для своей безопасности — и взглянула на него. Ветка папоротника упала на пол, плющ обвил ее шею словно языческий венок. После короткой паузы она сказала: