Ирвин Шоу - Хлеб по водам

Неумолчный гул океана подавлял его. Волны неумолимо и неустанно накатывали на берег, сглаживали его, расширяли пляжи, подрывали основы, угрожали, меняли контуры земли с каждым новым сезоном. Старые бухты и гавани зарастали илом, некогда оживленные порты были теперь заброшены, а крик чаек, метавшихся над вздымающимися валами, звучал так жалобно и в то же время требовательно, точно они оплакивали канувшие в Лету сытые времена, жаловались на голод, скорбели по этому бессмысленному полету и распаду времен.

Несчастливый дом. Завтра же он скажет Лесли и Кэролайн, чтобы собирали вещи. Каникулы, которые так и не стали настоящими каникулами, кончились, пора уезжать.

Он пытался читать, но слова и фразы, казалось, не имели смысла. Пошел в библиотеку выбрать что-нибудь другое, но ни одно из названий на корешках книг, выстроившихся в шкафу, не привлекало. Тогда он уселся перед телевизором, надавил кнопку пульта и начал наугад переключаться с одного канала на другой. Экран посветлел, и тут вдруг Стрэнд увидел изображение Рассела Хейзена и услышал мужской голос. Диктор говорил:

— Сожалеем, что сенатор Блэкстоун, который должен был выступать в нашей программе, не смог вылететь из Вашингтона. Но нам повезло — мы нашли мистера Рассела Хейзена, знаменитого адвоката, который считается настоящим экспертом по предмету, который мы собирались сегодня обсуждать. А именно — по международному праву. И он был столь любезен, что согласился приехать к нам в студию и заменить отсутствующего сенатора в нашей программе.

Безупречно одетый и мрачный Хейзен слегка поклонился в сторону камеры. Затем камера отъехала, чтобы дать полную панораму стола, за которым сидели трое представительных средних лет мужчин и еще один седовласый и очень импозантный господин, по всей видимости — ведущий.

Интересно, подумал Стрэнд, о чем собрался поведать телезрителям Хейзен? И что, если вся эта история с поездкой в Нью-Йорк для встречи с женой — просто ложь и звонили ему тогда с телестудии? Может, он просто не хотел, чтобы Стрэнд знал, что он готов бросить своих гостей ради столь пустяковой, по мнению Стрэнда, причине?..

Стрэнд без особого интереса слушал, как остальные участники передачи излагали свои глубокомысленные, хорошо продуманные и логично выстроенные взгляды на международные отношения и международное право. Они не сказали ничего такого, чего бы Стрэнд не слышал прежде сотни раз. И если б не ждал выступления Хейзена, то давно бы выключил телевизор, пошел в гостиную и снова взялся за книгу.

Однако первые же слова Хейзена заставили его насторожиться и прислушаться.

— Джентльмены, — начал Хейзен, и голос его звучал уверенно и громко. — Боюсь, мы путаем два совершенно разных понятия — международные отношения и международное право. Да, нравится нам это или не нравится, но мы вынуждены поддерживать отношения с самыми разными странами. Но международное право превратилось в фикцию. У нас существует пиратство на международном уровне, заказные международные убийства, международный терроризм, взятки, подкуп и бартер в международном масштабе, международная анархия и прочее. Наше национальное право, возможно, и не является фикцией, но следует признать: последнее время оно представляет собой в лучшем случае полуфикцию. В рамках существующего законодательства, при существующей системе судопроизводства любой гражданин, могущий нанять самого дорогого адвоката, выходит из зала суда, получив нужное ему решение. Причем распространяется это даже на самые громкие, нашумевшие дела. Конечно, есть исключения, но они лишь подтверждают правило.

Когда только начал заниматься юридической практикой, я свято верил в то, что хотя бы в целом справедливость и закон у нас соблюдаются. К несчастью, после долгих лет работы я больше не придерживаюсь этого мнения…

Господи милосердный, подумал Стрэнд, что он себе позволяет?..

— Коррупция всей системы правосудия в целом, региональные и расовые предрассудки людей, заседающих в суде, — все эти прискорбные примеры столь часто фигурировали на первых полосах газет, что вывод напрашивается однозначный: покупка должностей и постов путем политического давления вошла в привычку и не является чем-то из ряда вон выходящим — напротив, вполне естественным, даже поощряемым, делом. Подкуп или запугивание свидетелей, сокрытие вещественных доказательств достигли угрожающих размеров даже в самых высоких судебных инстанциях. Продажность полицейских вошла в фольклор, а в юридических университетах и колледжах, ничуть не стесняясь, учат людей моей профессии, которые поклялись соблюдать и защищать закон, разным уловкам, позволяющим этот закон обойти.