Алан Холлингхёрст - Линия красоты

Потом, прохаживаясь по залу с бокалом в руках, перекидываясь приветствиями со знакомыми, поглядывая на свое отражение в многочисленных зеркалах, он увидел чернокожего парня в профиль; и вдруг, на долю секунды, парень повернулся к нему лицом, а в следующий миг снова отвернулся к своему другу. И секунду или две Ник еще ностальгически размышлял о том, как этот парень похож на Лео, а потом его вдруг ударило: господи, это же Лео и есть! Лео со страшно изможденным лицом, полускрытым седеющей бородой, в надвинутой на глаза шляпе. Оглянуться еще раз Ник не решался: вместо этого посмотрел в зеркало, надеясь и страшась, что поймает там его взгляд, полный ответного узнавания, и снова отвернулся, отчаянно убеждая себя, что его не узнал. Он позволил толпе вытеснить себя в соседний зал. Там бурно веселилась большая компания (одного Ник узнал — на этого мужика он не раз заглядывался в «Y»); он пробирался по стенке с извиняющейся улыбкой, словно запоздалый и трезвый гость на отвязной вечеринке. Сердце у него колотилось, приятное волнение в груди, словно скисшее вино, обернулось сожалением и чувством вины. Чистый инстинкт, рефлекс гнал его прочь. Если бы Ник позволил себе остановиться, подумать — он стремглав бросился бы к Лео: но он повел себя как трус. Он испугался Лео: испугался снова стать отвергнутым, испугался насмешек, но более всего испугался того неназываемого, что до неузнаваемости изменило его лицо и тело. И все же надо вернуться, проверить — может быть, это и не он? При мысли, что мог обознаться, Ник едва не зашатался от облегчения. Он начал протискиваться обратно, ловя на себе неодобрительные взгляды — окружающие не могли взять в толк, чего этот парень мечется туда-сюда: и вдруг, у самых дверей бокового бара, сам не понимая, как и почему, остановился и заговорил с мужчиной из «Y». Он знал, что на левой ягодице у этого мужика вытатуирована птичка, не раз видел в душевых его эрегированный член, но сейчас эти воспоминания совершенно его не возбуждали. Он болтал какую-то чушь, рассеянно глотая ром с колой. Потом отправился вниз, в туалет, и, оглянувшись, увидел, что этот мужик идет за ним следом: они постояли там немного, люди проходили мимо них взад и вперед, а потом мужик из «Y» кивнул в сторону пустой кабинки. Ник сказал, что это слишком рискованно: он чувствовал облегчение, смешанное со стыдом. Парень сказал, что живет в Сохо, можно пойти к нему, это в пяти минутах ходьбы, и Ник ответил: ладно. Успех был мгновенный и блестящий, исполнение его давнишней мечты, — но Ник не чувствовал себя победителем. В сущности, он вообще ничего не чувствовал.

— Выйдем через боковой вход, — сказал мужик; звали его Джо.

— Ладно, — сказал Ник.

И они прошли через боковой бар: Ник прижимался к Джо, положив руку на его широкое плечо, и смотрел прямо перед собой, чтобы не наткнуться взглядом на парня в смешной шляпе, которого когда-то любил.

— Ух ты! — сказал Трит. — Салат «Анютины глазки»?

— Очень вкусный, — сказал Ник.

Трит уставился на него из-за края бокала, пытаясь понять, не шутит ли он.

— И что, он весь из анютиных глазок?

— Это вы о чем? — спросил Брэд.

— Да нет, — сказал Ник. — Обычный салат-латук, просто украшенный сверху одним-двумя цветками.

— A-а, а я-то думал… — кокетливо протянул Трит [20] «Анютины глазки» (pansy) — по-английски жаргонное название гомосексуалиста. .

— Это символ, — пояснил Ник.

— Пожалуй, стоит попробовать, — сказал Трит.

— Непременно попробуйте! — посоветовал Ник.

— Да вы о чем? — недоумевал Брэд.

— Трит хочет попробовать салат «Анютины глазки», — объяснил Ник.

— A-а… подождите-ка… салат «Анютины глазки»… ага, понял, прикольно!

— Вот и я говорю, — с легким нетерпением отозвался Трит.

Ник с улыбкой обвел взглядом ресторан, с некоторым облегчением обнаружив за одним столиком двоих знаменитых писателей, а за другим — известную актрису. Брэд Крафт и Трит Раш, владельцы американской кинокомпании, оказались удивительно жадны до новых знакомств. Брэд Крафт вполне соответствовал своему имени — высокий, мускулистый, красивый, с обаятельной ленивой улыбкой, однако соображал он, как видно, туго. Трит Раш — невысокий, с Ника ростом, — говорил не умолкая и постоянно поправлял маленькой ручкой с изящными наманикюренными пальцами пушистую белокурую челку. Они приехали на свадьбу Ната Хэн-мера, но собирались остаться в Британии на весь октябрь («Все, что угодно, лишь бы избежать осени в Новой Англии!» — объяснил Трит). Сегодня им предстояло вести переговоры о фильме, однако американцы не отрывались от своего излюбленного занятия — оглядывали местность в поисках знаменитостей и засыпали Ника вопросами о том, кто кому кем приходится, чем занимается и какой титул носит. Видно было, что их увлекает сам процесс расспрашивания, ответы они слушали невнимательно. Ник чувствовал, что американцы готовы заскучать, и надеялся, что поход в «Гасто» их развлечет. Он уже заметил, что Трит бросает долгие заинтересованные взгляды на кухню, отгороженную от зала голубоватой стеклянной стеной: цветное стекло превращало неустанную работу повара и его поварят в какую-то эротическую пантомиму.