Юрий Вахтин - Приговор

- Вы пришли сюда вслед за любимым, как жена декабриста? Романтично, - Виктор отпил глоток кофе.

- Нет, все проще. Я в техникуме торговом училась, сама я с райцентра области. Молодая, влюбилась на танцах в солиста ансамбля. Он на гитаре играл и пел. Вышла замуж, восемнадцати еще не было. В девятнадцать родила. Мой гитарист - нарцисс по характеру, а не мужик, собой любовался, хвалил свой талант. Со свекровью конфликты пошли. Та говорила: "Толик - мой талант, он музыкант". Да и ему я быстро надоела. Другие у него стали девчонки появляться. Я даже ловила его несколько раз. В общем, через три года развелись. Он сейчас в Липецке живет, поет где-то в баре или ночном клубе. Женился, жена на пятнадцать лет его старше, в торговле где-то заведующей базой. Любит Толик торговлю. Она его содержит, а Толя поет, как и раньше, для удовольствия, больше ночного клуба таланта его не хватило.

- Вы говорите о нем с такой болью в душе. Неужели прошло столько лет, и еще что-то в сердце осталось? - Виктор посмотрел в глаза Евгении Ивановны.

- Нет, Вить. Давно ничего нет. Лет молодых, напрасно потерянных, жаль, и судьба по-другому повернула. Куда мне было идти? Сыну два года. Пошла в СИЗО, здесь и ясли круглосуточные, и общежитие дали, все рядом: и на очередь на квартиру поставили. Я сначала контролером на коридоре работала - жуть! Летом заключенные в открытые кормушки кричат, руки тянут: "Женя! Дай подержаться!" И прочее хамство. Я молодая, краснею вся, даже плакала много раз от обид. Потом старый начальник мне здесь место предложил. Вот и вся моя любовь, - Евгения вздохнула.

- Разве так может быть? А память? - Виктор уже приготовился отстаивать свою точку зрения, что любовь стереть из памяти просто невозможно. Если это была любовь.

Но на удивление Виктора Евгения не стала с ним спорить, а немного подумав, сказала:

- Может, это и не любовь была... Есть притча: первая любовь как солома - быстро вспыхивает, быстро прогорает. Хотя некоторые и живут с первой любовью всю жизнь. Работала я уже здесь, ребята все молодые, ухаживать стали, кто-то и виды имел - молодая, разведенная. У нас здесь многие парами, муж с женой, работают с районов, с области. В основном, идут сюда из-за квартиры. Вот и стали на меня бабы коситься, сплетни пошли: раз баба одинокая, постоял с ней мужик, значит договариваются. Я в облсуд всегда обеды возила, а муж мой в конвойном взводе служил. Он и ухаживал за мной месяца два всего, предложил жить, я согласилась...- Евгения Ивановна снова замолчала.

- И вы его не любили? Так бывает, жить столько лет и не любить?

- Ты поэт, Вить, лирик в душе. Тяжело тебе будет в жизни, если не встретишь родственную душу, которая сумеет тебя понять. В жизни все проще, наверное, - Евгения задумалась. - Почему не любила? Он интересный, симпатичный, нравился мне и к сыну хорошо стал относиться. Квартиру получили и живем. А так, чтоб до дрожи в сердце, конечно, не было. Потом он выпивать стал. Автомеханик он хороший, пошли машины у людей, его часто звали, то посмотреть, то починить, расплата бутылкой. Он о своей машине тогда мечтал. Так и не купил, а пропил, наверное, три. Из милиции выгнали, я все просила, умоляла, до развода доходило не раз. Он клялся, обещал, что все, последний раз. Но пройдет время, и все по-новому. Водка ему дороже, чем моя любовь, наверное. Видишь, Виктор, как бывает в жизни. И твоя любовь пройдет обязательно. Все ты забудешь, и растает, как дым от соломы. Да и стоит она того, чтоб по ней так убиваться? Что вас связывало? Кровать? Полгода. Какие трудности, испытания прошла ваша любовь? Да и была ли она у нее?

Евгения посмотрела на Виктора.

- Да никаких! Отец у меня вторым секретарем райкома был, сейчас директор пивзавода нового. Конечно, вы правы, Евгения Ивановна, смешон, нелеп и обыден весь мой роман. Она мне лгала, а я верил. И все...

Виктор допил большими глотками остаток кофе, поблагодарил и вышел на лестничный марш. Здесь повара по разрешению завпроизводства курили. Виктор присел на перевернутый ящик, закурил.

Какие простые слова говорила Евгения Ивановна, но как доходчиво, как осели они в душе. Наверное, так просто и понятно не говорил с ним никто. Действительно, что называл он этим громким словом - любовь? Какие испытания их чувств были пройдены? Что связывало их? Ему хорошо было с ней как с женщиной и все? Если учесть, что у него был не очень богатый подобный опыт, то, наверное, любой искушенный в интимных вопросах женщине нетрудно было бы его приручить. Он лирик, душа поэта, он сам искал того, кто его приручит.