Этгар Керет - ЯОн

В ту ночь, когда черт явился забирать у него талант, он не спорил, не ныл, и вообще не поднимал шума.

— Чему быть, того не миновать, — сказал он и предложил черту шоколадную конфетку «Моцарт» и стакан лимонада. — Приятно было, вкусно было, было в кайф. Но сейчас пришло время, и вот ты здесь, и это твоя работа. Я не собираюсь устраивать тебе неприятности. Только, если можно, я бы хотел еще один маленький рассказик, прежде чем ты отнимешь его у меня. Последний рассказ, и все. Чтоб на губах у меня осталось хоть что-нибудь от этого вкуса.

Черт разглядывал золотую обертку шоколада и понимал, что сделал ошибку, согласившись на угощение. С этими обаятельными всегда самая морока. С паскудами никогда не возникает проблем. Приходим, достаем душу, вскрываем скотч, извлекаем талант и с концами. Вы можете орать и проклинать хоть до завтра. Он, как черт, уже может поставить галочку на бланке и перейти к следующему по списку. Но эти симпатяги? Все эти с тихими словами, сладостями и лимонадами, ну что ты им скажешь?

— Хорошо, — вздохнул черт. — Один последний. Но чтобы короткий, ладно? Уже почти три, а мне надо еще хотя бы в два места подскочить.

— Короткий, — устало улыбнулся парень. — Короче не бывает. Три страницы, и точка. А ты пока можешь посмотреть телевизор.

Прикончив еще двух «Моцартов», черт растянулся на диване и начал развлекаться с пультом. Тем временем из соседней комнаты было слышно, как парень, угостивший его шоколадками, строчит по клавишам, как будто набирает в банкомате бесконечный секретный код.

— Дай бог, чтобы у него вышло что-нибудь красивое, — подумал черт и уставился в муравья, который семенил по экрану в научпоповском фильме, на восьмом канале. — Что-нибудь эдакое, чтоб много деревьев, и девочка, которая ищет своих родителей. Что-то, что с самого начала берет тебя за живое, а конец надрывный такой, и все рыдают.

Он, в самом деле, был славным, этот парень. Не просто милым, а из тех, кто вызывает уважение. И черт от всей души надеялся, что он уже близок к концу. Было начало пятого и в течение двадцати минут, от силы получаса, он должен вскрыть у этого человека скотчи, вытащить товар и отчалить. Иначе потом на складе ему так вставят, что мало не покажется.

Но он, действительно, был молодцом. Через пять минут уже вышел из комнаты, весь мокрый от пота, с тремя отпечатанными страницами в руке. Рассказ действительно был хорош. В нем не было девочки, и он не хватал за живое, но затягивал по-черному, не то слово. И когда черт сказал ему об этом, видно было, что парень страшно рад. И эта его улыбка осталась и после того, как черт удалил у него талант, свернул его хорошенько, и уложил в специальный футляр. И все это время этот человек совершенно не строил из себя гонимого художника, напротив, принес ему еще сладостей.

— Передай своим шефам мою благодарность, — сказал он черту. — Скажи им, что я, в самом деле, получил удовольствие от таланта, ну и все остальное. Не забудь.

И черт сказал, что хорошо, а про себя подумал, что если бы, вместо того, чтобы быть чертом, он был человеком, или они бы просто познакомились при других обстоятельствах, они могли бы стать друзьями.

— Ты знаешь, что ты будешь делать сейчас? — озабоченно спросил черт, уже стоя в дверях.

— Не очень. Конечно, лучше всего сходить к морю, повидать приятелей, и все в таком духе. А ты?

— Работа, — сказал черт и поправил короб на спине. — Видишь ли, у меня в голове только работа, можешь мне поверить.

— Скажи, — спросил парень, — просто любопытно, что, в конце концов, делают со всеми этими талантами?

— Не очень-то я знаю, — признался черт. — Ну, приношу на склад, там их пересчитывают, расписываются в накладной, и конец игре. Я без понятия, что с ними потом делается.

— Если при подсчете у тебя останутся лишние, всегда буду рад получить его обратно, — улыбнулся парень и похлопал по коробу.

Черт тоже улыбнулся, но как-то убито, и, спускаясь с четвертого этажа, он только и думал, что о написанном парнем рассказе, и об этой своей фискальной работе, которая когда-то как раз казалась ему привлекательной.

В тридцать один год Яон обнаружил, что воплощает собой почти все мечты, которые имелись на его счет у родственников. Ему удалось не менее того, что, как все вокруг полагали, обязано было удаться, однако он по-прежнему оставался скромным, и это исполняло гордостью его отца. Не говоря уже о том, что ведь и женат он был в точности так, как всегда мечтали его жена и родители. К тому же он был здоров, кроме, разве что, маленькой неприятности с геморроем. И, тем не менее, Яон счастлив не был, и это не единожды вызывало у него чувство разочарования. Ведь мама всегда, с самого детства, желала ему счастья.