Орхан Памук - Биография Стамбула

Несчастьями, которые стамбульцы вспоминали чаще всего, с ужасом ожидая их повторения, были, несомненно, столкновения кораблей в Босфоре, на какое-то время объединявшие всех жителей города чувством сопричастности. Втайне я радовался этим катастрофам (хотя радость была смешана с чувством вины), поскольку они ломали привычный порядок жизни и при этом в конечном счете не причиняли нам никакого вреда.

Однажды ночью я был разбужен грохотом взрыва. Выглянув в окно и увидев, что звездное небо заволакивают клубы черного дыма, я понял, что посередине Босфора горят два столкнувшихся нефтяных танкера. Мне тогда было всего восемь лет, но я был не очень испуган, скорее взволнован ожиданием увлекательного зрелища. Немного позже, позвонив по телефону некоторым нашим знакомым, мы узнали, что в результате взрыва вспыхнули находящиеся на берегу нефтехранилища, огонь перекинулся на ближайшие здания и «все, буквально все горит». Как это всегда бывало во время больших интересных пожаров, сначала мы заметили отдельные сполохи пламени и клубы дыма, затем до нас дошли разнообразные слухи (по большей части ложные), и, наконец, нас охватило необоримое желание, вопреки всем возражениям женщин, посмотреть на пожар вблизи.

Той ночью дядя растолкал нас, посадил в машину и окружным путем довез до Тарабьи. Там, у строящейся большой гостиницы, дорога была перекрыта полицией. Помню, это огорчило и взволновало меня не меньше, чем сам пожар. Потом, в школе, я с завистью слушал хвастливый рассказ одноклассника о том, как он проник за кордон: его отец крикнул полицейским: «Пресса!» — и показал свое редакционное удостоверение. А я той осенней ночью 1960 года до самого утра в большом возбуждении смотрел на босфорский пожар, стоя среди толпы горожан, высыпавших на улицу в халатах, пижамах, наспех натянутых брюках и тапочках, с пакетами и сумками. У некоторых женщин на руках были грудные младенцы. Вскоре в толпе откуда ни возьмись появились даже уличные торговцы, предлагающие собравшимся халву, бублики, воду, семечки, котлеты и шербет. Впоследствии я видел их на каждом большом босфорском пожаре.

Как на следующий день написали газеты, танкер «Петр Зоранич», перевозивший из советского порта Туапсе в Югославию одиннадцать тонн керосина и шедший неправильным курсом, столкнулся с «World Наrmony», греческим танкером, направлявшимся в Советский Союз опять-таки за топливом. Через несколько минут начавший выливаться из югославского танкера керосин взорвался с таким грохотом, что его было слышно во всем Стамбуле. Экипажи обоих судов тут же покинули их или погибли при взрыве, и оставшиеся без управления танкеры превратились в огненные шары, носимые своевольными и таинственными течениями Босфора от одного берега к другому. Опасность грозила Эмиргану, Канлыдже, ялы Йеникёя, топливным хранилищам в Чубуклу, деревянным домикам Бейкоза. Места, представавшие на картинах Меллинга раем на земле, районы, где некогда процветала описанная А. Ш. Хисаром «босфорская цивилизация», были затянуты клубами черного дыма, на которых плясали отсветы зловещего зарева.

Когда пылающие корабли приближались к берегу, жители ближайших ялы и деревянных домов в ужасе выскакивали на улицу, захватив с собой только одеяла, и с детьми на руках бежали прочь от Босфора. Югославский танкер отнесло от азиатского берега к европейскому, где он столкнулся со стоящим на якоре у пристани в Истинье турецким пассажирским пароходом «Тарсус», и тот вскоре тоже загорелся. Стоило кораблям показаться у Бейкоза, как толпы местных жителей, второпях натянув поверх ночных рубашек дождевые плащи, устремились в сторону холмов. Море полыхало ярко-желтым пламенем. Танкеры превращались в груды раскаленного докрасна железа, их трубы, мачты и капитанские мостики плавились и оседали. Небо было освещено кровавыми отблесками. Время от времени раздавался взрыв, и во все стороны летели огромные листы металла; с прибрежных холмов доносились крики и детский плач.

Там, где некогда голову кружил запах багряника и жимолости, где благоухали весенние цветы и было так приятно дремать, лежа под тутовым деревом, там, где море в лунные ночи переливалось шелковистым светом, звучала музыка и падали с весел серебряные капли, теперь грохотали взрывы и неистовствовало пламя; над сосновыми и кипарисовыми рощами, над садами и последними старыми ялы стояло красное зарево, и плачущие от страха люди бежали из своих домов… Какое зрелище может быть более поучительным?