Дорис Лессинг - Великие мечты

Заднее сиденье старой машины Молли просело под весом тяжелых ящиков. Монахиня тут же начала говорить, и главные ее новости были связаны со скандалами. Министров обвиняли во взяточничестве и воровстве. Она говорила с удовлетворением человека, чьи ожидания подтвердились.

— Да, отец Макгвайр сказал, что в миссии тоже какие-то проблемы. Вроде бы кого-то обвиняют в краже.

— Это чушь.

— Порой чушь бывает очень могущественна.

И Сильвия подумала, что взгляд этой монахини слишком уж многозначителен — что это, предупреждение? Что-то случилось. Стоит внимательнее прислушаться ко всему, что она говорит. Молли, хоть и всего лишь монахиня, на самом деле весьма умный человек. Она самостоятельно разработала схему, по которой из Америки и Европы в Цимлию приезжали на год или два белые преподаватели, и умудрилась получить поддержку черного правительства. Она убедила их, что местных учителей не хватает и (и это был решающий довод) что с помощью ее схемы можно сэкономить на зарплатах. Некоторые приезжие преподаватели отправлялись в отдаленные районы, и сестра Молли почти постоянно была в разъездах, навещая своих подопечных и помогая им. «Некоторые из них выросли в обеспеченных семьях и понятия не имеют, куда едут и на что соглашаются, и потом, оказавшись в школе вроде той, что в Квадере, падают духом». Срывы, приступы депрессии, всевозможные коллапсы — со всем этим деловито и компетентно справлялась молодая женщина, утешала и поддерживала, и нередко отпрыски знатных семейств из Филадельфии или Лос-Анджелеса глотали слезы, укачиваемые на груди, в объятиях этой Молли, которая начала свой жизненный путь в бедном доме в Галуэе.

— И я слышала, что в школе опять неприятность: директор скрылся, прихватив деньги, так что отец Макгвайр снова трудится за двоих. И знаете, что удивительно? Все эти беглые директора и ловкие воры, они что, думают, весь остальной мир их не видит? Что только творится в их бедных головах, а?

Но получить ответ на свой вопрос Молли не хотела, она хотела говорить и чтобы Сильвия слушала. Вскоре она вернулась к истинному центру своих интересов, то есть папе римскому и его недостаткам, потому что помимо принадлежности к мужскому полу он еще и «вкладывал идеи» в головы священников, работающих в разных частях света. Услышать данную последовательность слов, в данном контексте (так как белые без конца переживали, что миссии «вкладывают идеи» в головы чернокожего населения) было странно и забавно. Да, наша жизнь богата на самые удивительные совпадения, и Колин использовал их в качестве топлива для своих книг. Незадолго до поездки в Лондон Сильвия слышала от Эдны Пайн, что недееспособность негров вызвана как раз тем, что в их головы заронили идеи, преждевременные на их этапе эволюционного развития.

Сильвия сумела отвлечься на время, и от размышлений ее оторвали только излюбленные заявления Молли о том, что папа — сексист и что он не понимает трудностей женской доли. Контрацепция, утверждала сестра Молли, вот ключ к решению проблем. И пусть говорят, что папа римский держит в своих руках ключи от неба, она не станет с этим спорить, но в земных делах он вовсе не разбирается. Вот если бы он рос в компании с девятью сорванцами, ни одному из которых не удавалось наесться досыта, тогда он запел бы по-другому. И в состоянии умеренного и приятного негодования сестра Молли доехала до миссии Святого Луки, где она выгрузила Сильвию и ее ящики.

— Нет, заходить я не буду. А то придется мне тогда и сестер навещать. — Сестра Молли, как и Джошуа, называла монахинь за глаза курицами.

Дом священника, стоящий в пыли, корявые эвкалипты, солнце, окрасившее жилище монахинь и полдюжины крыш на склоне холма в оранжевый цвет, — как убого все это выглядит, сколь неглубокий след оставил человек на этом древнем ландшафте! — но Сильвия снова дома, да, здесь теперь ее дом — и его может разрушить одно лишь дыхание. Она стояла, вдыхая ноздрями аромат влажной земли, впитывая тепло, поднимающееся от почвы по ее ногам. Потом появилась Ребекка с криком:

— Сильвия, ой, Сильвия!

Две женщины обнялись.

— О Сильвия, как я по вам соскучилась.

Но Сильвия, обнимаясь, не могла избавиться от мыслей о непрочности, преходящести бытия в Африке. Тело Ребекки было как кулек хрупких костей, и когда Сильвия взяла ее за плечи, вгляделась в ее лицо, то увидела, что глаза Ребекки под старым выцветшим платком провалились глубоко в череп.

— Что случилось, Ребекка?