Евгений Степанов - Застой. Перестройка. Отстой

Мы все равно не сдавались. Я писал и днем, и ночью, Наташа ежедневно за гроши давала уроки русского языка школьникам-абитуриентам. Мы экономили на всем, но все-таки покупали некоторые необходимые вещи и продукты. Даже яблоки. Наташа чистила яблочко и отдавала Настюшке, а кожуру мы оставляли себе.

В нашей маленький десятиметровой комнате мы свили очень уютное гнездышко. Серега Грушин нам подарил платяной шкаф, мы купили «декодер» и настроили видик, разложили в один рядок (очень красиво и удобно!) книжки. Наташа регулярно протирала пыль и мыла пол. Я припер с работы (жаль, что под расписку) электрическую машинку. Словом, все было не так страшно.

Для газет я в основном делал интервью с популярными людьми. Этот товар редакции покупали наиболее охотно. В «Кулаке» я отвечал за последнюю (специфическую) полосу под названием «После трудов праведных». Что значит сделать интервью? Это взять у своих приятелей-журналистов Сашки Бултыха или Валерки Киркова (они работают в «Комсомольской правде») телефон той или иной «звезды», договориться с ней о встрече, задать вопрос типа «что вы думаете о нашей сегодняшней жизни?», записать на пленку, обработать и… опубликовать. Все.

«Звезды» — разговорчивые люди. Так что вопроса в принципе достаточно одного. А потом можно сидеть и энергично поддакивать.

— Понимаю. Ага. Угу. Да-да! — или что-то в этом роде.

Если же «звезда» отличалась молчаливостью, все следовало придумать самому.

Газета «Кулак — оплот капитализма» посвящена аграрным вопросам. И строчить нужно было в основном о селе. Или о том, как «звезды» эстрады (я писал в основном о них) любят село, свою малую Родину…

Малую Родину «звезды» вспоминали обычно неохотно. Охотнее говорили про дачу. И то весьма неординарно. Например, рок-гитарист Ирис Пальме (на самом деле он, кажется, не Ирис, а Коля Малинкин) хоть и признался, что любит трахаться в бане на даче, но про свои агропромышленные возможности ничего не сообщил. Скрыл. Пришлось ему помочь. В опубликованном интервью из-под моего компьютерного пера возникли, в частности, такие слова диковинного Ириса:

— Я — дачник, — сказал Ирис, — люблю выращивать огурцы в морозоустойчивых теплицах. В прошлом году вырастил два центнера с гектара. Все раздал бедным… девушкам. Я ведь сейчас создаю Фонд помощи бедным девушкам…

Редактор Костя Лохматенко одобрил этот пассаж на планерке и даже предложил выплатить мне повышенный гонорар.

Иногда я немного переделывал подготовленные интервью и отдавал их (каюсь) в другие издания — «Тайны вселенной», «Они», «Стольный град», «Семейный очаг»… Все меня печатали охотно.

В газете «Семейный очаг» нужно было все время писать, что «звезды» — примерные семьянины.

Они-то, может быть, и семьянины, но в определенном смысле. Семьи, как правило, однополые.

В «Семейном очаге» я получал стабильные задания от главного редактора Сергея Исакова сделать интервью с тем или иным нужным редакции человеком. Например, молодой певец Дима Наликов дал бесплатный концерт в пользу Благотворительного фонда имени Нельсона Манделы. А «Семейный очаг» был тогда органом именно этой общественной организации. Чуткий к заботам фонда Сергей Исаков тотчас поручил мне Диму прославить.

Он, увы, на все вопросы отвечал односложно.

Существовало только два варианта ответа.

— Да.

— Нет.

Поэтому пришлось проявить некую журналистскую изворотливость.

Например, я говорил:

— Дима, вы, конечно, прочитали, массу книг. И я не исключаю, что тома пронзительной публицистики прекрасного русского писателя и выдающегося общественного деятеля Альберта Анатольевича Ханова (директора Фонда) произвели на вас неизгладимое впечатление, потому что они затронули очень серьезные вопросы морали и нравственности…

Следовал ответ:

— Да.

Меня это устраивало. И текст в печати в итоге выходил следующий:

— Если говорить предельно откровенно, — рассказал читателям Дима Наликов, — то за последние годы меня поразили тома пронзительной публицистики Альберта Анатольевича Ханова, прекрасного русского писателя и выдающегося общественного деятеля. Они посвящены очень серьезным вопросам морали и нравственности…

…После работы мы, печальные журналисты, не самые меткие снайперы компьютерного пера и аутсайдеры хрипящих диктофонов, выпивали. Пили в редакции все и много. Если ты не пил, на тебя смотрели подозрительно, как будто ты и не журналист вовсе.