Сэмюэль Дилэни - Город смерти

- Спасибо, но...

Сердце ее снова замерло. Она попыталась нацепить на крюк этого самого "но" хоть какую-нибудь фразу, но не смогла. Она почувствовала головокружение, покачнулась ослепленная. Батчер подхватил ее в красные ладони.

Снова круглая теплая голубая комната. Но теперь она была одна и смогла думать о том, что произошло в общей зале. Это было не то, что она несколько раз попыталась описать Моки. Это было то, о чем ей твердил Моки: телепатия. Но, очевидно, телепатия была связана с ее прежними способностями и была новым способом мышления. Она открывала миры для восприятия и действия.

Но тогда почему она больна? Она вспомнила, что время замедлилось, когда она думала о Вавилоне-17, вспомнила, что ускорялись мысленные процессы.

Очевидно, соответственно ускорялись и процессы психики, а ее тело не успевало за ним.

Записи с "Рембо" говорили, что следующая попытка диверсии будет предпринята в штаб-квартире Администрации Союза. Она хотела явиться туда с языком, словарем и грамматикой, передать им все и удалиться. Она так же была готова заняться поисками этого удивительного источника передач. Но помимо этого оставалось еще что-то такое, что нужно услышать и выговорить.

Чувствуя головокружение и тошноту, она оперлась на окровавленные пальцы, пытаясь встать. Бесчувственное скотство Батчера, подкрепленное чем-то таким, что она не знала, было ужасным, но человеческим. Хотя и с окровавленными руками, он был безопаснее, чем мир, скорректированный удивительным языком. Что можно сказать человеку, который не умеет говорить "я"? Что он может сказать ей? Грубость Джебела, его жестокость вполне вмещалась в границы существующей цивилизации. Но это красное скотство - оно очаровало ее!

Она поднялась с гамака, на этот раз не привязанная к нему. Уже час, как она чувствовала себя лучше, но продолжала лежать, все еще размышляя. Пандус скользнул к ее ногам.

Когда стена госпиталя закрылась за ней, она соскользнула в коридор. Навстречу ей пульсировал воздушный поток. Спортивные брюки касались ее обнаженных ног.

Линия выреза черной шелковой кофты свободно лежала на ее плечах.

Она хорошо отдохнула в ночной период "Тарика". В периоды высокой активности время сна регламентировалось, но во время перелетов от одного пункта до другого были часы, когда все население "Тарика" спало.

Вместо того, чтобы идти в общий зал, она свернула в незнакомый, спускающийся вниз туннель. Белый свет, струившийся с пола, в пятидесяти футах сменился янтарным, потом оранжевым. Она остановилась и из-под руки посмотрела на оранжевый свет - дальше, в сорока футах, оранжевый свет переходил в красный. Затем в голубой.

Перед ней раскрылось обширное пространство, стены раздвинулись, потолок поднялся во тьме на столько, что его не было видно. От стены цветов перед ее глазами качались какие-то воздушные изображения. Нематериальный туман плюс непривычные ощущения глаза, заставили ее повернуться, чтобы сориентироваться.

На красном фоне входа в зал вырисовывался силуэт человека.

- Батчер?

Он подошел к ней. Черты его лица были окутаны цветным туманом. Остановился. Кивнул.

- Помещение Лишенных Тела.

- Я должна была знать... Вы тоже прогуливаетесь здесь?

Они пошли в ногу. Он покачал тяжелой головой.

- Чужой корабль проходит вблизи "Тарика", и Джебел хочет послушать донесения чувствователей.

- Союзник или Захватчик?

Батчер пожал плечами.

- Мы знает только, что это не человеческий корабль.

В семи исследованных галактиках с начала межзвездных полетов было обнаружено девять разумных рас. Три из них определенно поддерживали Союз, четыре приняли сторону Захватчиков. С двумя невозможно было установить связь.

Они так далеко зашли в секторе Лишенных Тела, что вокруг ничто не казалось материальным. Стены были синим туманом с углами. Отдающийся шелест эхом обмана энергии вызывал отдаленные вспышки, и перед ее глазами, дразня, возникали образы полузнакомых приведений, которые будто прошли мгновенно назад, но сейчас их нет.

- Далеко ли мы едем? - спросила она, решив идти с ним, думая, что он не знает слова "я" - как же тогда он сможет понять слово "мы"?

Понимая или нет, он ответил: - Скоро.

Потом взглянул прямо на нее своими темными глазами и спросил: - Почему?

Тон его голоса был настолько отличен от того, что она знала и не соответствовал тому, о чем говорили в последние минуты. Она рылась в памяти, пытаясь вспомнить, что же она такое сделала.