Олег Лукошин - Каждый ублюдок достоин счастья

— Всё сходится. Это произошло как раз в ту ночь, когда ты убил Борю. Помнишь?

— В ту ночь?!

— Да, ты припёрся домой в крови, плакал, на стены кидался. Я решила тебя утешить. Да вот только ты взял и кончил в меня.

— Я не помню ту ночь.

— Ну ещё бы! Ты был очень расстроен.

— Ты всё врёшь. Ты говоришь это для того, чтобы я не убил тебя.

— Посмотри на неё внимательно. Одно лицо с тобой!

— Она похожа на тебя, а не на меня.

— Она похожа на тебя!

Лена допила кофе, выкинула в урну стаканчик и подскочила ко мне.

— Дядя Кирилл, а купите мне мороженое!

— Зимой нельзя есть мороженое.

— Ну я очень хочу!

— Ты заболеешь.

— Не-а. Не заболею.

Я достал из кармана купюру.

— Лена, а кто твой папа?

— Папа? — удивилась девочка. — Понятия не имею! Я его никогда не видела.

— Мама тебе не говорила?

— Нет, никогда.

— Лена, — заговорила Галина. — Дядя Кирилл и есть твой папа.

Сука, что она делает?!

— Да? — изумилась Лена. — На самом деле? Вы действительно мой папа?

Я был неимоверно смущён.

— Возьми деньги, — передал девочке бумажку. — Купи мороженое.

Лена потянулась к окошечку уличного кафе. Я схватил Гальку за локоть.

— Ты чего творишь?!

— Что? — смотрела она нагло в мои глаза. — Стыдно стало?

— Я тебя сейчас четвертую, овца!

— А её тоже?

— И её тоже. Думаешь, ребёнка пожалею?

— Ну, если ты и свою дочь убьёшь…

— Да не дочь она мне! Ты врёшь.

— Она твоя дочь. И ты это чувствуешь. Ну, а если хочешь, можно проверить официально. Сейчас отцовство легко определить. У тебя хватит денег на это? Хватит, ты же вон каким крутым стал. Не пойму только, с чего бы это. Ограбил кого-то?

Она моя дочь? Эта девочка действительно моя дочь? Она возникла из моей спермы?

— Если ты врёшь, тебя ждёт мучительная смерть. Ты можешь представить себе мучительную смерть?

— Нет. Никакой смерти не будет, она твоя.

Лена купила большое мороженое в яркой обёртке и, разорвав упаковку, облизывала его.

— Лена! — позвал я её. — Подойди сюда.

Девочка подбежала ко мне, я присел на корточки и вгляделся в её лицо. Лена удивлённо, непонимающе смотрела на меня. Я смутился и поднялся.

— Может, лимонад какой хочешь? — спросил её.

— Ну прости меня, — бормотала Галина, прижимаясь ко мне и пытаясь дотронуться губами до щеки. — Прости.

Я поёживался от её прикосновений. От неё разило вином — она в одиночку выпила не меньше бутылки вина. Я устало тянул второй бокал. Лена сидела напротив нас за тарелкой с шашлыком и со смущённой улыбкой косилась в нашу сторону. Видимо, всё происходящее казалось ей забавным.

— Нет тебе прощения, — ответил я, но сделал это — неосознанно или сознательно — с каким-то смехотворным пафосом. Галина фыркнула.

Запела певичка. Время по ресторанным меркам было раннее, народу за столиками сидело немного, пока ещё она не старалась. Песня была нудной, исполняла её баба небрежно и бездарно. Лучше бы уж молчала.

— Я знаю, что виновата, — говорила Галя, гладя меня по волосам. — Знаю. Просто мне хочется, чтобы ты понял, каково мне было. Когда один за другим умерли родители, когда я осталась совершенно одна.

— Не надо этого соплежуйства.

— Это не соплежуйство. Я просто хочу объясниться с тобой.

— Мне и так всё ясно.

— Тебе ничего не ясно. Ты приглушил на мгновение злобу, но полностью с ней не расстался. А я не хочу, чтобы она жила в тебе.

— Как трогательно!

— Как я могла жить иначе, что могла делать при той нашей жизни? Меня бросили как щенка в воду, и я должна была выплывать.

— Это ты сама придумала? — удивился я. Удивился, потому что увидел в этих словах отражение собственных мыслей.

— Да нечего здесь придумывать! Всё и так было ясно. Меня прокляли ещё при рождении и пытались вообще уничтожить. Но назло всем я выжила.

— Гладко стелешь, — чёрт, именно так думал о себе и я!

— И вот теперь, когда прошлое вроде бы отступило, вдруг появляешься ты со своей страшной местью.

— Страшная, верное слово.

— Но только ты не тем мстишь. Тебя направили против меня, и тебе кажется, что ты поступаешь верно. Но это не так. Потому что это переход за грань, за пределы. Мстить надо другим.

— Я давно уже за пределами.

Раскрыться? Впустить иное колебание, чужое дыхание? Неужели это так просто, что нужно лишь решиться — и всё? Тёплая женщина под боком, уютный дом, ласковый ребёнок — вот так раз, и готово? Вот всего лишь так — по желанию? Как я желал тебя, сестра. Как я стремился к тебе. Не было никого, кого бы я так обожал, как тебя. Я готов был любого разорвать на куски, лишь бы было хорошо тебе. Ты была единственным существом, кого я любил.