Юрий Горюхин: Мостики капитана

Ноздри Толика слегка затрепетали.

— Ты не расстраивайся, я знаю, почему ты так медленно трогаешься — у тебя диск сцепления износился или где-то тросик заедает.

Теперь у меня есть товарищ, на которого всегда можно положиться и, чтобы не случилось, он всегда придет мне на помощь.

Леня Коромыслов рубил дрова. Старая всклоченная сука выползла из скособоченной конуры, коротко тявкнула и упала на правый бок. Жена Люба вышла на крыльцо, обтерла подолом песочный чемоданчик и протянула Толику:

— Может, посидим немного?

Леня Коромыслов бросил топор в полено:

— Дура! Они же за рулем.

Надо ли мне доказывать, что руль в Толикином «форде» только с одной стороны?

После посещения Лени Коромыслова и его жены Любы мы долго перевозили какие-то коробки из одних полуподвальных помещений в другие, брали накладные, расписки или честные слова, звонили Георгию Григорьевичу и мчались дальше.

Толик вышел из телефонной будки и сказал:

— Этот портфель у тебя будет, Георгий Григорьевич распорядился.

Только пузатого портфеля мне не хватало.

— Если не трудно, высади меня на трамвайном кольце.

— Трудно.

— Какой ты галантный.

— Что ты сказал?!

Толик резко свернул в какую-то подворотню.

Не имеет ли слово «галантный» какой-нибудь еще неизвестный мне смысл?

Двор окружали голые красные кирпичные стены, в одном углу лежали сваленные в кучу поломанные ящики, в другом — рваные автомобильные покрышки, а посередине отражала солнце обитая жестью дверь.

Мы выскочили из машины и стали друг против друга. Я сказал Толику, что незачем так нервничать, а Толик в ответ замахнулся на меня монтировкой. Я не поднял для защиты руки, не рванул в сторону и даже не закричал истошно — я спокойно ждал. Но Толик меня обманул — он не разъединил мои полушария, он просто пнул мне в самое дорогое и болезненное место.

Я сказал: «Ох!» — и подумал, что тоже ему сейчас как дам и, присев на корточки, завалился на правый бок.

Голубой «форд» резко сдал назад, потом вперед и шумно скрылся с места происшествия. Пузатый портфель упирался в мой затылок холодной никелированной застежкой.

Я встал, отряхнулся, зачем-то подошел к жестяной двери и крепко стукнул в нее кулаком. Глухое эхо прокатилось по дворику, я постоял и пошел к выходу. Не доходя до подворотни, я обернулся — девочка лет семи выглянула из-за жестяной двери и показала длинный розовый язык. Я нащупал в кармане парочку украденных у Георгия Григорьевича конфет:

— Хочешь конфетку?

Сейчас засмущается, потупит глазки и кивнет своей пушистой головкой.

— Иди на х… дурак.

Хорошая девочка, только бы ее никто не испортил.

Дверь открыла мама. Я открыл рот. Мама меня опередила:

— Вероника, к тебе молодой человек.

Могла бы и за порог пригласить.

— А, это ты… Чего?

Вот тебе и чаво!

— Мы же договорились в кино сходить.

— В кино? А какое? Ладно. Ты пока это. У нас тут беспорядок. Подожди меня во дворе — я сейчас.

Главный герой похлопал по плечу второстепенного и сказал, что у того все будет в порядке, второстепенный герой настолько воспрял духом, что невольно подумалось: его пристрелят не в конце фильма, а минут через пять-десять. Я нежно прикоснулся мизинцем к кулачку Вероники и провел им вверх-вниз, потом еще раз вверх— вниз, потом еще, потом Вероника смахнула мой мизинец раздраженным движением.

— Не мешай!

Второстепенному герою перерезали горло, а главный герой, стоя над его трупом и по— товарищески обнимая его жену, пообещал зрителям отомстить за друга. Я прижался плечом к мягкому округлому плечу Вероники и закрыл глаза.

— Отодвинься, мне жарко!

— Да я тебя почти не касаюсь, тут просто душно.

Я украдкой глянул на парочку, сидевшую тремя рядами выше и мне показалось, что паренек влез под юбку к своей подружке уже обеими руками.

Вероника вздохнула:

— Страшный фильм.

Я в знак согласия промычал и положил свою мужественную сильную ладонь на маленький пухленький кулачок Вероники. В это время парочка сзади вдруг громко и безудержно загоготала. Вероника гневно вырвала свою руку:

— Придурки!

— Да…

— Не понимаю, зачем этим идиотам ходить в кино?!

— Куда же им еще ходить.

— А?

— Да, сидели бы дома.

Главный герой сел на мощный мотоцикл и сквозь бесконечные столбики титров помчался к линии горизонта.

Я толкнул дверь и пропустил Веронику вперед. Вероника повернулась ко мне и наморщила свой беленький лобик: