Надо вспомнить, о чем думал с утра светлом и приятном, тогда настроение мое поднимется еще выше. Градусов этак на четыре с половиной — пять. Ну да, нефильтрованное пиво в высоком бокале, тем более что время обеденное.
Мурлыкнул, проглотил слюну предвкушения, отпер кабинет, но не успел сбросить с плеч на продавленный литераторами диван тяжелое пальто, как влетела Тоня:
— Гыр Грыч! Где вы ходите? Звонили два раза из министерства, вас все ищут!
Невозмутимо и веско, словно свое тяжелое пальто, бросил:
— Зачем?
Нашел кого спрашивать, сейчас скажет, что откуда она знает за такую зарплату и, вообще, ее давно зовут в банк работать, а она почему-то все не идет, наверное, исключительно из-за любви к изящной словесности.
— Ой! Егор Егорович! Говорят, редакторов снимают.
Ужас информации не сразу дошел до глубин сознания:
— Нерадивых, пьющих, заносчивых и морально неустойчивых?
Попытался ущипнуть Тоню за ягодицу, но промахнулся.
— Наверное…
Тоня внимательно оглядела бедро, проверяя, не оставил ли я затяжек на ее колготках, и отошла на безопасное расстояние.
Придурковато хихикнул:
— Не иначе, как под меня копают?
— Не знаю… Может, и под вас…
Пошутил называется. Куропатка.
Что-то в голове, наконец, щелкнуло, настроение испортилось. Хмурым кивком на дверь выпроводил Тоню из кабинета и для прояснения ситуации набрал номер куратора Абезгильдина.
— Дело дрянь, Егорыч, — сказал куратор Абезгильдин.
Только что в пятницу поздравлял с юбилеем, грамоту обещал почетную выбить, а теперь дрянь?
— Насколько не совсем хороши мои дела?
— Когда они у тебя хороши-то были, Егорыч? Тут жалоба на тебя опять.
Неужели очередной донос поэта Стаканчикова с открывшимся в последний день зимы астральным каналом?
— Что значит «опять» и от кого?
— Общество кактусоводов на тебя жалуется, не любишь ты нашу флору и фауну, говорят, игнорируешь, так сказать.
Не нагнали ли они текилы из своих кактусов и не опоили бедного Абезгильдина?
— С каких пор кактусы стали нашей флорой?
— Слушай не надо передергивать и демагогии не надо, решение уже принято, готовь дела к сдаче.
Действительно пошутил… И что теперь делать? Куда идти с лысиной, пузом и кризисом пятидесятилетнего возраста? Просить Саныча, чтобы взял в свои «Бельские просторы» младшим редактором в отдел орфографических ошибок?
Глухо поинтересовался:
— И кто на мое место?
— Ты его все равно не знаешь, он молодой, крети… креактив… черт! Слово забыл, вчера только записывал, в общем, очень активный, толковый парень, а тебе чего-нибудь подыщем, не переживай.
Вот тебе и душэмбе! Но узнать преемника страсть как любопытно. Позвоню-ка своей бывшей секретарше, ныне жене куратора моего куратора:
— Альмира Ахатовна, здравствуйте, как жизнь, как дети, как самочувствие, как э-э… муж?
— Ладно, Горыч, не напрягайся с политесом, все равно не умеешь. И так ясно, чего тебе не ясно. Ну чего ты этих кактусоводов не напечатал? У них же почетный председатель Тамара Тихоновна!
Какая еще Тамара Тихоновна, дьявол ее побери?!
— Да?.. Та самая?.. Так кто же знал…
— Та самая! Но это, как мы говорим, преамбула. Основная тема докла… В общем, окончил аспирантуру сын Аркадия Петровича.
Господи! Какой еще Аркадий Петрович?! Какой сын?!
— Альмира Ахатовна, так он же совсем мальчик, наверное…
— Вот и станет мужчиной, но ты не волнуйся, назначим тебя его замом с той же зарплатой, будешь помогать мальчику, то есть Евгению Аркадьевичу. Подписчик журнала, думаю, от этого только выиграет. У тебя, кстати, как с подпиской?
— У Евгения Аркадьевича с подпиской полный швах, не мешало бы ему влепить выговор с занесением.
— Все шутишь, Горыч? Дошутишься. У тебя, говорят, юбилей вчера был, говорят, ты драку на торжестве затеял, родственника, говорят, своего избил? Ну пока.
— Пока…
Однако. Неужели Вадик уже донес по цепочке? Вот ведь падла! Про то, как мой унитаз облевал, наверное, никому не доложил!
* * *
— Ты чего сегодня так рано?
— Да там, в общем, так как-то.
— Понятно.
Маленький кухонный телевизор показывал большой сериал про семейную жизнь, жена, не отрываясь от сюжетной линии, терла полотенцем тарелки и складывала в большую стопку. В зале хныкала Ксюша и похрапывал Тоша. Ткнул вилкой во вчерашний салат, попался кусочек мяса.
Пивка бы нефильтрованного в высоком…
— Ларис, чего она опять ноет?
— Подожди не мешай, — жена дотерла тарелку, — чупа-чупс у нее пропал из кулька самый любимый — клюквенный.
Читать дальше