Юрий Горюхин: Полуштоф остывшего сакэ

Хотел тут же сбежать под благовидным предлогом, но, решив, что мое безволие есть храбрость, сел в автомобиль.

Не успели мы подъехать к крыльцу «Нефтегазтрансконтиненталя», как двери сверкающего офиса распахнулись, из них вышел тучный коротко стриженный человек в длинном кожаном плаще, накинутом на пиджачок, с трудом застегнутом на одну пуговицу, обернулся и крикнул в темную глубину вестибюля:

— Чтобы сегодня же рассчитали постоянную Рейнольдса и сравнили с кривой Тулуз-Лотрека! Как приеду — проверю! Если корреляция превысит поправку Джексона-Венника — пеняйте на себя!

Что за бред? Ей-богу, мазурики! Еще и разводят так, словно меня выгнали из верхнезигазинской средней школы за неуспеваемость. Надо как-то выпутываться. Пивка бы для ясности мысли…

— Очень строгий, все любит сам контролировать, любую мелочь, — быстро прошептал Жоржик, выскочил из машины и распахнул дверцу перед большим боссом.

— А! Наслышан, наслышан, приятно видеть и лицезреть, так сказать. Вот спешу в Европу-матушку. Ни на кого нельзя положиться, ни на кого, профессионалов нет, одни лоботрясы, еще и мошенники, — Арслан Арсланович ухмыльнулся Жоржику и плюхнулся рядом со мной, окунув в облако водочных паров, одеколона «Шипр» и приторного, но едкого запаха распутного пенсионера.

А челядь где провожающая, командир производства?

— Всех послал подальше, сказал, если попадетесь мне на глаза перед отъездом, в порошок сотру, — прочел на моем лице вопрос Арслан Арсланович и взял вожжи в руки: Эх, пивка бы сейчас, не правда ли, Егор Егорович?

Сейчас толстый прочитает все мои мысли. Хорошо, читай: «Ни на копейку не разведете, фармазоны!»

— А пишете вы изрядно, изрядно! Жена читала, подруги жены читали, теща и та плакала!

— Плакала?!

Нет, этот пассаж я думал часа полтора назад.

— Ну да, плакала, — Арслан Арсланович хлопнул меня по плечу, — сквозь смех, конечно, сквозь смех! Жоржик! Ты договор показал нашему кудеснику слова, нашему мэтру, нашему э-э… Горацию?

За Горация, видимо, надо будет доплатить.

— Показал, показал.

— Внимательно все прочтите, Егор Егорович, чтобы никаких вопросов не осталось, если что не понравится, переделаем так, как скажете! Обязательно посоветуйтесь со своим юристом.

— Непременно посоветуюсь.

А где же «развод кроликов»?

— Со своей стороны, я вам полностью доверяю, более того, еще вчера распорядился, чтобы на ваш счет отправили аванс.

Где-то здесь все и должно произойти. Надо быть бдительным.

— Какой аванс? Я ничего не получал!

А они скажут, что получал.

— Не перечислили?! Сейчас я им! — Арслан Арсланович набрал номер на своем мобильнике и зарокотал: — Людмила Афанасьевна! Почему до сих пор не отправили на счет Егора Егоровича пятьдесят тысяч?! Я вас всех поувольняю, вы дворниками в ЖЭУ работать будете! Вы у меня в ассенизаторы… Отправили? А он говорит, не отправляли. Хорошо, сейчас проверим! Жоржик, доставай ноутбук, подключайся к Интернету, входи на сайт «Глобусрегионбанка»! Пожалуйста, Егор Егорович, открывайте свой счет, если деньги не пришли, я весь финансово-экономический отдел отправлю в наше подсобное хозяйство морковку дергать!

Страшный! А вдруг все по-честному, и из-за меня пострадает невинная Людмила Афанасьевна, у которой муж пьяница, сын со снохой нигде не работающие, но исправно дарящие внуков, сад с огородом и колорадским жуком, кредит невыплаченный, гипертония и три года до пенсии. Придется открыть счет, так, чтобы пароль не углядели. Действительно, прибавилось ровно пятьдесят тысяч.

Закрыл счет, вышел с сайта «Глобусрегионбанка», даже на всякий случай ноутбук выключил.

И что теперь?

— Теперь за работу! Как подпишете договор, позвоните Жоржику, он отвезет вас в Верхние Зигазы, где вас уже будут ждать. О! Кстати, мы, кажется, проезжаем мимо вашей редакции, Толик, притормози.

Так, деньги дали, взамен ничего не взяли, я бумаг не подписывал, устно тоже несбыточного не обещал, может быть, я такой же параноик, как мой второй папа? Хотя:

— А как вы узнали номер моего счета?

— Так вы же сами заполняли форму в Союзе писателей на получение субсидии от фонда милосердия, а мы учредители этого фонда. До свидания, Егор Егорович!

— А, ну да, фонд милосердия. Как же, помню — триста рублей на День танкиста. До встречи, — почесал затылок и шагнул в мокрый февральский сугроб на обочине.

Несмотря на неоднозначность происшествия, вернулся в редакцию в хорошем расположении духа.