Амос Тутуола - Путешествие в Город Мертвых, или Пальмовый Пьянарь и его Упокойный Винарь

Мы боялись прикоснуться к существам в корзине: у них была шершавая, как наждак, кожа (а где не шершавая, там густоволосатая), да еще и ледяная, а дыхание – раскаленное; и они не произносили ни единого слова.

Великан огромно шагал по лесу, и корзина ударялась о корни деревьев, потому что очень низко свисала с плеча, а Великан все шел и тоже молчал. Потом он встретил другого Великана и, не сказав ни слова, швырнул ему корзину; тот ее поймал и бросил обратно – так они кидались корзиной минут восемь, а потом снова молча разошлись, и наш Великан все шел да шел, и к закату он отшагал миль, наверное, тридцать.

Трудно приветствовать друг друга в корзине, еще труднее описать друг друга, но труднее всего смотреть друг на друга, неожиданно выпадая из корзины на землю.

В восемь часов по утреннему времени Великан подошел к своему жилью, перевернул огромную корзину вверх дном и неожиданно высыпал всех нас на землю.

Тут мы наконец разглядели существ, которые вместе с нами сидели в корзине, и рассмотрели поймавшего нас Великана: у него была огромная круглая голова – десять футов в диаметре и похожая на горшок, глазами он мог глядеть во все стороны, потому что они были как громадные чаши и поворачивались сами по себе, без головы; а уж такие зоркие, что трудно и поверить: Великан мог рассмотреть малюсенькую булавку, лежащую в траве чуть не за три мили; и ни один башмак, где его ни ищи, ни за что бы не налез на вел иканью подошву: у него были ноги, как дворцовые колонны, и поэтому он так быстро ходил по лесу.

Описание существ, сидевших в корзине, будет таким: по высоте они низкие – меньше трех футов; кожа кое-где шершавая, как наждак, кое-где волосатая и везде ледяная; но дыхание – горячее, как раскаленный пар; руки – длинные, почти до земли; кисти – пять дюймов в толщину, но короткие, и на внутренней стороне – костяные когти; ноги похожи на бетонные блоки; а из себя существа ни на кого не похожи – ни на людей, ни на духов, ни на лесных животных; но зато смотреть на них – страшнее страшного.

Мы совсем не понимали языка этих существ, потому что сначала они все время молчали, а заговорив, стали трезвонить, как церковные колокола.

Бегали существа так, что не догонишь, но их блочные нога стучали и топотали – хоть на твердой, хоть на мягкой земле, – как по настилу, который прикрывает бездонную пустоту.

И вот, как только мы выпали из корзины и разглядели этих Малых Страшненьких Существ – их было девять, – мы закрыли глаза, потому что боялись на них смотреть. Но Великан погнал нас в другое место, открыл запертый на замок холм, приказал нам войти туда, спустился сам и снова запер крышку холма. Мы не ведали, что же он собирается сделать – убить ли нас, съесть ли, – но оказалось, нет: он просто захватил нас в лесу как рабов. В холме уже обитало много существ – до того странных, что я не берусь их описывать.

Наутро Великан отворил холм и послал работников возделывать поля. Я, моя жена и девять Существ, которых Великан принес вместе с нами, попали на одно совместное поле, и вот как-то во время работы одно из девяти Страшненьких Существ оскорбило меня на своем языке – языка я не знал, но оскорбление понял. И принялись мы сражаться не на жизнь, а на смерть. Но как только остальные Страшненькие Существа увидели, что мы бьемся не на жизнь, а на смерть, они тоже пришли и стали ждать своей очереди. Я убил первого – вышел второй, убил второго – вышел третий; так мы бились весь день подряд, и я убил всех Страшненьких Существ, кроме их главного и великого Чемпиона. Вот начали мы биться с Великим Чемпионом, и он стал обдирать меня наждачной кожей и драть костяными ладонными когтями. Я облился кровью, но собрал все силы и попытался сбить Чемпиона с ног, но не сумел, и тогда он сам меня сбил, и я сейчас же потерял сознание. Умереть-то я не мог: я ведь продал свою Смерть, но сознание потерял и в себя не приходил.

Моя жена, едва мы приступили к сражению, спряталась за деревом неподалеку от поля. Чемпион Существ сбил меня с ног, пригляделся, увидел, что я не встаю, и отправился к специальному лечебному растению. (А моя жена все, конечно, видела.) Вот срезал он с растения 8 лепестков, подошел к Существам, которые умерли, сжал лепестки обеими ладонями – так, что из лепестков стал сочиться сок, и смазал этим соком глаза Существам. Существа ожили, вскочили на ноги и затопотали к Великану, нашему хозяину, – доложить о том, что с ними приключилось. Как только Существа утопотали к Великану, моя жена срезала лечебный лепесток, сдавила его ладонями над моими глазами, и, едва лечебный сок попал мне в глаза, я пришел в сознание и вскочил на ноги.