Сергей Волк - Город мертвых

В туманных потёмках Междумирья смутно просматривались изгибы троп, которые, схоже рыбачьей сети, накрыли бездну. Провалы полнились смолянистым мраком — мраком необычным. Сдавалось, он дышит; вот-вот — и выплеснется на тропы, зубья тьмы отгрызут кусочки стезей. Ощущение безысходности витало в воздухе. Но вскоре мраку пришлось потесниться.

Ослепительно-алая вспышка кровавым клинком вспорола плоть Упорядоченного. Раскалённые капли не успели оросить тропы, а над ними уж завис пульсирующий фиолетовый кокон. Когда волны серебра всколыхнули поверхность субстанции, раздался истошный крик и кокон выплюнул человеческую фигурку. Мужчина рухнул ниц на тропу, сил хватило на слабый вздох. И снова тишь, потёмки.

Длинные замасленные сивые волосы раскиданы по затасканному чёрному плащу, от него вздымаются серые ленты дыма. На худющем правом запястье сверкает филигранной работы, широкий браслет — где попало так лозу не отчеканят. Вымученное сипловатое дыхание мужчины нарушилось тонким писком. Браслет сузился и лужицей расплавленного металла соскользнул с руки. Через секунду на тропе стояла махонькая обезьянка.

— Хозяин! Хозяин! — истерично запищал зверёк, дёргая мужчину за рукав. — Хозяин, вставай!

— Отвали, Чу, — точно зомби, прохрипел человек. Но обезьянка проявляла настойчивость:

— Вставай, кому говорю! Нечего разлеживаться! Не загорать же ты собрался!

— Прочь!!! — гаркнул мужчина и вскинул голову. Сила голоса разом с видом лица подействовала великолепно — опешивший Чу аж шлёпнулся на пятую точку.

— Да-а уж. Загорать Хозяину хватит.

Обезьянка права. Впечатление такое, словно Калх целый день продержал голову в камине: обгоревшие веки чёрными ленточками нависают на проницательные зелёные глаза, рыжий ожог вспучил волдырями тонкие губы и острый прямой нос.

Чу, однако, быстро пришёл в себя.

— Нас опять как малышей обули, — иронизировал он. — Сперва в Высших Мирах шею намылили, а теперь ещё и в Такаре.

— Клятый мирок, — прорычал Калх и скосоротился — поди, говорить больно.

— И откуда там отыскалась этакая мощь? Отродясь не видывал, чтоб Хозяина выбрасывало в Междумирье.

— Да заткнись ты!

Обезьянка театрально отдала честь и встала по стойке «смирно». Едва мужчина попробовал подняться, как сзади сверкнуло, из шафранного кокона ударила серебристая молния. Вонзившийся в спину разряд понудил Калха согнуться. Неимоверная боль расколола голову, дикий ор Чу звучал дробным звоном, уголок глаза разглядел обольстительную женскую фигуру.

— Ничтожный некромантишка! — властный голос кнутом жиганул слух.

Чу горлопанил:

— Эта тётка опять тут! Она здесь! Кариола тут!

Босая длинноволосая блондинка выглядела не лучше Калха. Белое шёлковое платье осыпано заплатами копоти. По лицу рваные раны и ожоги. За гневом голубых очей проступает усталость.

— Сейчас ты у меня попляшешь, рождённый простой смертной, — пригрозила женщина.

Ещё одна молния ужалила Калха в поясницу. Сражённый болью мужчина по-рачьи выпучил очи.

Чу озверел — никому не позволит обижать Хозяина.

— Мочи потаскуху! — заголосила обезьянка. Прыжок закончился моментальной трансформацией. Калх ловко схватил продолговатую ручку, длинная цепь размоталась, острый полумесяц чудо-оружия рубанул даму в колено.

Потрясённая столь ярым отпором Кариола отпрянула. Впрочем, тут же атаковала. Сноп белого огня сорвался с изящных пальчиков и поспешил к жертве. Но Калх сдаваться не собирался. Короткое заклинание сварганило призрачный щит, он и защитил от пламени.

Некромант высоко подпрыгнул — и откуда силы взялись? — ударил чудо-оружием. На сей раз полумесяц лишь скользнул по плечу.

Женский лобик собрался морщинками, с полных губ слетело заклинание.

Калху показалось, что по затылку тролль шибанул дубиной. Слёзы навернулись па глаза, сердце сжалось, ноги подломились.

— Стоять! — высоко пропищал Чу. Напоённый кровью он только вошёл в раж и алкал продолжать поединок. — Плешивая баба, да тебя с такой мордой и в бордель не возьмут!