Это он, Федоров, был там. И поднялся, чтобы во всем признаться, тоже — он, Федоров. И приговор, каким бы он ни был,— тоже ему, ему...
Ну вот... Немного его и отпустило. Самое тяжкое для него всегда бывала неопределенность, туман. Любая определенность лучше любой неопределенности. «За что?..» Это вопрос из книги Иова. Бедный Иов...
Ему представилось, что и Таня сейчас лежит у себя в комнате, в их спальне, и думает о том же.
А может — лежит и читает детектив или Евангелие, к которому пристрастилась в последнее время. Конан Дойля, Кристи, Симеона — или Евангелие... Но что бы она ни читала, или ничего не читая, а лежа с открытыми глазами, она думает о том же. О том же, что и он...
...Что виноват в этой истории — не Виктор.
13
Он хотел подняться и подойти к ней. Но не смог шевельнуться. Как игла — марлю, так, показалось ему, боль пронизала, прошила все тело, и даже блеск — металлический, холодный — ослепил его при этом на мгновение.
Он вспомнил, что в брючном кармашке у него нитроглицерин, осторожно достал стеклянную трубочку, вытряхнул на кончик языка последнюю таблетку.
Минуту спустя он впервые вздохнул полной грудью. Еще неуверенно, и однако вздохнул.
...Я не был беспредельным,— подумал он,— вот и чем вся штука. А им нужны беспредельные. Им, жизни...
Компромиссы, дешевка... Этого они не прощают...
14
Одной рукой он поднял телефонную трубку,— в ночкой тишине звонок прозвучал особенно громко, отчетливо,— другой надавил на зажигалку, поднес к зажатой в зубах сигарете желтый, с голубинкой внутри, стебелек газового пламени.
— Прифьет, прифьет, трушище!.. Я не отшень постно?.. Прости, если распутиль!..
О, это чудовищное нагромождение «ф», «ш» и «п» — шипящих и глухих вместо гласных и звонких!.. Этот далекий, сквозь тысячи километров пробивающийся скрипучий тенорок!..
Роберт!..
— Как тела, Альеша?.. Как тела?.. Кофори кромче, плохо слиншо!..
Вот уж кого Федоров меньше всего ожидал услышать сегодня!.. Хотя — отчего же? Роберт уже должен был получить заключительную главу, над которой он работал, несмотря ни на что — работал в последний месяц! И работал так неистово, с такой одержимостью, как не работал еще никогда!..
Он отвечал Роберту по-немецки — разумеется, в общих чертах, не хватало ему все объяснять... Он кричал в трубку, вслушивался в будто ветром доносимые слова, обрывки слов — действительно, слышимость была хуже некуда, какие-то разряды, шипенье, шорохи, как если бы где-то гремел гром, бушевала гроза.
— Пострафляю, трушище!.. Фее отшепь, отшень карашо!.. Черес тфе недели наша кника будет ф происфотстфе!,.
Это Федоров уловил. И затянулся, не мог утерпеть — затянулся. И тут же пылающим обручем стянуло голову, сжало виски.
— Данке! — крикнул Федоров (или ему только показалось, что крикнул).— Данке, Роберт!
И услышал в ответ веселое (так они обычно прощались) :
— Но пасаран, Альеша! Но пасаран!..
...Больше он ничего не слышал, не чувствовал, не сознавал — ни того, как в кабинет вбежала Татьяна, ни того ,как, разомкнув межгород, кричала в трубку, вызывая скорую, ни, тем более, как скорая, призрачным белым пятном выскользнув из-под арки, соединявшей два дома, сигналила во дворе...
15
Из архива А. М. Федорова
Черновой набросок.
...И что же? Значит ли это, что любое сопротивление безнадежно? И катастрофа, нависшая над миром , неминуема?.. Если нравственный потенциал человечества столь хрупок, а пещерное (допещерное!) начало столь неодолимо, что весь путь , пройденный Человеком разумным от момента его возникновения до вполне вероятного конца, окажется всего-навсего отрезком прямой , соединяющей каменный топор и атомный гриб?..
Все дело в том , что История — будем достаточно честны и мужественны , чтобы признать это !— лишена некоей изначальной благостной доминанты, предопределяющей ее дальнейшее развитие. В конечном счете все решает человек . Он сам отвечает за свои победы и поражения. За любой из вариантов, осуществляемых Историей . За их выбор.
Выбирает человек , но его выбор диктуется исходом борьбы, которая в нем происходит. Между благородством и жестокостью. Стремлением к общему благу и эгоизмом. Жаждой созидания и тягой к разрушению.
Читать дальше