Алла Герцева - У Вечного огня

— Бог даст, все сладится!

Люба слегка сжала пальцы матери.

— Они думают только о себе! Обо, мне никто не думает!

— Плохо ей сейчас! Ты не сердись на нее. Глупая девочка. В этом возрасте потерять любимого друга, конец света. Ничего, поправится, в школу станет ходить, время вылечит.

— Если поправится!

— Обойдется! Я чувствую!

— Впереди суд! Как мне все это вынести! — Люба приложила ладони к щекам.

— У Бога силы проси! Надо вынести! На суде ты должна присутствовать! Мишке будет очень плохо, если ты не придешь.

Люба положила голову на плечо матери.

— Я устала! Очень устала! Так, что и жить не хочется! Свет белый не мил! Спасут Наташку, дотяну до суда, а там и помирать можно! Силы мои на исходе!

— Да, что ж ты такое говоришь!? — Варвара Михайловна повернулась к дочери. — Меня на кого оставишь? Мне с ними не справиться! Обо мне ты подумала?

— Не могу, мама!

— Мамаша! — доктор остановился напротив сидящих женщин. — Дочка ваша пришла в себя! Будет жить! Свидание разрешаю, не более пятит минут.

— Будет жить! — вскочила Люба. — Где она! Мы вместе! Это бабушка! Вместе пойдем! Можно!

Мужчина поднял вверх руку, видимо хотел возразить, но потом, ничего не сказав, пошел по коридору.

— Пойдем! Он разрешил! — Люба потянула мать за руку. Старушка, тяжело припадая на больную ногу, пошла за дочерью.

Перешагнув порог палаты, Люба, увидела бледное лицо Наташи.

— Мама! — прошептала девушка, пытаясь приподняться на постели.

— Лежи, доченька! Тебе нельзя вставать!

— Мамочка, прости! — слезы покатились по щекам Наташи. — Я больше не буду!

— Что ты, доченька! Люба присела на подставленный врачом, стул, взяла за руку дочь. — Простила уже! Вот и бабушка.

— Бабулечка! — протянула руку Наташа.

— Наташенька! Деточка!

— Простите меня! — Наташа сжала руки матери и бабули. — Я больше никогда так не сделаю! Верьте мне!

Она отвернулась.

— Мишку видели?

— Просил простить! — наклонилась Люба к ее лицу.

— Я не могу! Пока, не могу! — Наташа закрыла глаза. По ее лицу пробежал нервный тик.

— Девочка моя! — Люба поцеловала бледный лоб. — Миша очень переживает! Он раскаялся. Скоро суд. Наверное, его посадят вместе с ребятами.

— Володька откупится, и Колька выкрутится. На Мишку все повесят!

— Не говори так! — Люба приложила ладонь к губам девочки. — Вадим Евгеньевич обещал помочь. Адвокат попытается им уменьшить срок.

— Только не Мишке! — Наташа оттолкнула руку матери. — Дайте мне зеркало! Я выгляжу ужасно?

— Если женщина просит зеркало, пошла на поправку! — улыбнулся врач. — Достаточно на сегодня. Ей надо отдыхать!

— До свиданья, доченька! — Люба поцеловала Наташу в щеку.

Бабушка погладила руку внучки, поцеловала в лоб, и перекрестила.

— Бог тебя хранит!

— Бабуля! Прости!

— Что ты, Наташенька! Все будет хорошо! Деточка моя!

Наташа проследила взглядом, как мама и бабушка идут к выходу. У двери Люба обернулась, ее губы изобразили, что-то, похожее на улыбку. В глазах слезы. Из-за меня! Дура я! Мама с Мишкой потратила столько нервов и здоровья, пришла домой, а там я валяюсь, полумертвая. Как она все это перенесла. Она отвернулась лицом к стене, прикрыла веки. Лицо Сергея предстало перед нею. Он наклоняется ближе, ближе. Ощутила его дыхание на своих щеках. Совсем как тогда, в первый день их близости. Почувствовала поцелуй на губах.

— Ах! — вскрикнула девушка. Наваждение! Или я схожу с ума! Подняла руку, посмотрела на тонкие пальцы. Похудела, побледнела, выгляжу ужасно. Но мне все равно.

Люба догнала доктора, быстро удаляющегося по коридору.

— Теперь ее поместят в психушку!? Прошу вас, не делайте этого! Она очень плоха. Но она не сумасшедшая! Девочка пережила тяжелую драму! Погиб ее парень.

— Не могу! Каждый случай суицида подлежит глубочайшему психоанализу. Это делается для пользы пострадавшего. — мужчина остановился, смерил взглядом женщину с головы до ног. — Важно узнать, как можно раньше, в каком состоянии ее мозг и психика. Чтобы не произошло повторного драматического случая.

— Я вас очень прошу! Деньги надо! Достану. Сколько?

— Глупости говорите, мамаша! Это для ее же пользы! — он резко повернулся, и скрылся за широкой белой дверью.

— Для ее же пользы! — тихо повторила женщина.

— О чем ты говорила с ним, доченька!? — приблизилась к Любе, Варвара Михайловна.

— Просила, чтобы Наташку в психушку не клали. Там она точно с ума сойдет. А он говорит, нельзя. Порядок такой.