Алла Герцева - У Вечного огня

— Володечка!

Он отвернулся, утер рукавом глаза, заложил руки за спину.

Николай обнял мать и отца.

— Коленька! — прошептала Галина.

— Отец, мать береги! — Колька оттолкнул родителей, пошел к выходу.

Люба, глядит вслед уходящему, сыну. Он словно стал меньше ростом. Мишка повернулся.

— Мама, мамочка, не хочу! — крикнул он и бросился к матери.

Люба обхватила его руками, поцеловала в лоб, в бледные щеки. — Потерпи, маленький! Что ж теперь поделаешь! Потерпи! — отстранила от себя. — Иди! Так надо! — На онемевших ногах, дошла до стула у стенки и села.

— Любонька! — Варвара Михайловна сжала похолодевшие пальцы дочери в своих ладонях. — Плохо тебе!

Люба покачала головой из стороны в сторону.

— Сейчас пройдет! — она встала, надела пальто.

— Пойдем домой! Наташа одна. Не сотворила бы чего!

— Что ты! Не дай Бог!

Они вышли на улицу.

— Машину возьмем! — подошла к дороге Люба. — Чувствует сердце, неладное. Наташка! Надо было тебе остаться с нею.

Едва машина притормозила у дома, Люба выскочила, не дожидаясь, матери, побежала к подъезду. От волнения, не может попасть ключом в замочную скважину. Наконец замок щелкнул, Люба дернула дверь, вбежала в квартиру.

— Наташа! — тихо позвала женщина. Прошла в комнату, на диване никого нет. — Наташа! — в кухне, на столе нетронутый завтрак. За углом стола увидела мысок красного домашнего тапочка.

— Все в порядке!? — остановилась у порога Варвара Михайловна.

Люба протянула вперед руку, не в силах сойти с места. Старушка перевела взгляд.

— Что такое? — бабушка кинулась к лежащей на полу Наташе.

— Девочка, что с тобой!

На руке девушки кровь, сжимающей осколок стакана.

Люба подошла к столу, взяла бутылку из-под таблеток. — Все выпила!— опустилась на табурет.

— Скорую надо! Скорее! — Варвара Михайловна приложила ухо к груди Наташи. — Стучит! Может, успеют!

Люба тяжело вздохнула. — Мне уже все равно! Сил нет!

— Да что ж это такое! — метнулась старушка в комнату, набрала 03. — Отравление лекарством! Скорее приезжайте. Девочка семнадцати лет!— вернулась в кухню, смочила полотенце холодной водой, приложила ко лбу девушки.

— Мама успокойтесь! — Люба стянула с головы платок. — Эти дети решили сжить меня со свету! Я им всю жизнь отдала! — Да, не трогайте ее! — крикнула Люба на хлопочущую, возле Натальи, мать. — Врачи приедут, разберутся, можно ее спасти, или нет!

— Господь, с тобой! Конечно, можно! Она дышит! Пойди, дверь открой! Не помню, закрыла, или нет.

— Что случилось! — пожилой мужчина в белом халате остановился в дверном проеме.

— Девочка! Вот! — поднялась старушка.

— Эти таблетки выпила? — взял пустой пузырек, покрутил в руках. — Это не очень страшные таблетки. Она упала в обморок, скорее от испуга, чем от лекарства. Но промывание придется сделать.

Санитары раскрыли носилки, подняли девушку, положили.

Варвара Михайловна повязала платок на голову.

Люба медленно поднялась со стула, пошла в прихожую.

Старушка закрыла дверь, прихрамывая, догнала дочь уже на улице.

— Долго возитесь! — крикнул врач. — Медицину не обвиняйте!

Машина резко развернулась. Люба наклонилась к дочери, лежащей на носилках.

— Доченька! Зачем? Чего тебе не хватало! Обо мне подумала!? У меня никого нет на этом свете, кроме вас с Мишкой! Что вы со мной делаете!? Умру, куда пойдете? Как жить станете? — погладила руку дочери, безжизненно, лежащую поверх простыни. И ощутила слабое движение в ответ.

— Она жива! Сделайте что-нибудь, скорее! — повернула к доктору лицо, залитое слезами. — Скорее!

— Все будет хорошо, мамаша! Не волнуйтесь! Такой случай не впервые! Спасем вашу девочку!

Скорая остановилась у входа в приемный покой. На ступеньки выбежала медсестра.

— На промывание! — вышел из машины врач. — Отравление!

Санитары побежали с носилками в помещение. Люба поспешила следом. К ней вернулись силы. — Наташенька! — шепчут ее губы. — Не покидай меня! Наташенька! — Стеклянные двери захлопнулись перед ее лицом.

— Сюда нельзя! — остановила ее молоденькая девушка. — Вам скажут! Ждите!

— Я мать! Как это нельзя! Я должна быть рядом с дочкой! — она сняла с головы платок, расстегнула пальто, и ворот кофты.

— Давай, присядем, доченька! — взяла ее под руку старушка. — Вон стульчики. Нельзя, так нельзя. Подождем!

Крепко держа дочь под руку, Варвара Михайловна подвела Любу к стоящим возле стенки стульям. Люба тяжело опустилась на стул, положила руки на колени. Старушка присела рядом, погладила ее руку.