Алла Герцева - У Вечного огня

Надя прошла аллею, остановилась, оправила юбку и села на ворох листьев, густо усыпавших могилу.

— Здравствуй, сынок! Хорошо тебе? Вся семья с тобой! А я одна!

Ей показалось, сын на портрете, повернул голову.

— Сколько дней прошло! — приложила ладони к щекам, покачала головой. — Вот дура, все перепутала. Даже не знаю, который сегодня день и час. Даю слово, исправлюсь! Дождусь суда, услышу и увижу, как их накажут за твою смерть, а потом, видно будет, стоит мне оставаться на этом свете, или к вам пойти.

Лицо на портрете будто нахмурилось.

— Ты думаешь, стоит жить? Для чего Сереженька? Потом узнаю! Не хочешь сказать? — тяжело вздохнула, наклонилась. Провела указательным пальцем по фотографической щеке сына. Холод стекла отрезвил. Что это я? Огляделась по сторонам. С ума сошла?

— Пойду я сынок! Спи спокойно! — поднялась, и, не оглядываясь, пошла по дорожке. Надо жить! Шепчут губы.

Надя остановилась у магазина. В доме ничего нет. А кошелек с деньгами остался лежать на диване.

— Деньги забыла! Завтра занесешь! — продавщица Шура взяла ее за руку. — Из окна тебя увидела.

Надя вошла, растерянно оглядела полки. Шура прошла между рядов, наполнила пакет. — Держи!

Старушка в черном платке поглядела ей вслед, покачала головой.

— Ходит туда и обратно. Туда и обратно! — махнула сморщенной ладошкой в сторону городского кладбища. — В чем только дух держится! Как помешанная! Не видит никого!

— Она сильная! — отвернулась Шура от старухи, не желая поддерживать разговор.

Павел перелистал страницы. Не удается сосредоточиться на содержании. Как из тумана, перед глазами встают лица, лица. Темные, ввалившиеся глазницы Надежды Ивановны. Сможет ли она забыть происшедшее, начать новую жизнь? Ведь еще молодая! Вадим Евгеньевич. Тамара — местная красавица! Говорят, ей равных в городе не было, пока не растолстела. Какие у нее заботы! Спи, ешь. А сын не уважает, грубит, не стесняясь посторонних. Толстая голая ветка царапнула по стеклу. Павел посмотрел в окно. Опять ветер, дождь собирается, а там и зима недалеко.

— Можно к Вам!?

— Проходите! — указал на стул, Павел Андреевич, вошедшему адвокату. — Чем могу быть полезен?

— С делом, еще раз, хочу ознакомиться. — Анатолий Алексеевич достал платок, вытер намокший лоб. — Хотя бы одного мальчика, выпустить под залог? Сколько нужно? Я устрою!

— Не надо ничего устраивать! До суда останутся в следственном изоляторе! — Павел Андреевич достал сигарету, из лежащей на столе пачки, щелкнул зажигалкой, затянулся, выпустил дым.

— Мальчика! — прищурил глаза. — Володьку? — Мальчик подозревается в убийстве. В зверском убийстве, совершенном с особой жестокостью. А вы, под залог! Он опасен для общества!

— Не судите строго! Да не судимы будете! — скривил рот в улыбке, Анатолий.

— Прекратите! — прошипел Павел, и хлопнул по столу рукой. Стакан с водой подскочил, жидкость выплеснулась на поверхность стола.

— Нервы надо лечить! — отодвинул стакан, Анатолий Алекссевич.

— Мне плевать на все ваши доводы, рассуждения! — отошел от стола Павел, поймав на себе испуганный взгляд Алексея. — Я не могу забыть обгоревшего трупа, стеклянных, обезумевших от горя, глаз матери! Вы говорите, дети!? — остановился перед мужчиной, следователь. — Дети! Восемнадцать, уже совершеннолетние! И поступок, увы, далеко не детский! Уголовная ответственность узаконена, с четырнадцати лет. Они ответят, за содеянное, по полной программе, уж я постараюсь! — он снова хотел ударить кулаком, но сдержал себя.

— Тогда, второй вопрос! Свидание матери с сыном предусмотрено законом, насколько мне известно!? — постучал согнутым пальцем по кожаной папке, адвокат.

— Предусмотрено! Только не в тяжких случаях! — Павел, с жадностью потянул сигаретный дым.

— В порядке исключения! Учитывая возраст подозреваемых! — Анатолий увидел расширенные от гнева глаза Павла, поднял руку вверх. — Пока, они не осуждены судом, они подозреваемые! — медленно, со знанием дела, произнес мужчина.

Павел тяжело задышал, сдерживая желание ударить назойливого гостя.

— Хорошо! Свидание будет предоставлено у меня в кабинете.

— Вот это уже другое дело! Когда? Позвольте узнать? — поднялся Анатолий Алексеевич, пятясь к двери. Щеки его покраснели от напряженного разговора.

— Сообщу по телефону!

— Видал, каков тип! — крикнул Павел, едва захлопнулась дверь. — Так и въехал бы ему по толстой физиономии.

— Не обращай внимания! — улыбнулся Алексей. — Они тебя в покое не оставят, пока в суд не передашь!