Алла Герцева: У Вечного огня

Варвара Михайловна накрыла полотенцем вымытую посуду в сушилке. Вытерла руки. Подошла к окну. Мелкие капли дождя стучат по железному подоконнику. Вот и весна пришла! День сегодня хороший! Любаша пошла на работу. Отошла от окна, села на табуретку у стола. Сняла с головы косынку. В коридоре щелкнул замок. Видно Наташка со школы пораньше пришла. Сейчас обедом накормлю.

— Наташа?

В кухню вошла Люба, прислонилась к дверному косяку.

— Любаша? Что случилось? Заболела? Лица на тебе нет!

— Вадима Евгеньевича арестовали, ресторан закрыли! — Люба прошла к столу, села на табурет, расстегнула пуговицы на пальто.

— Как арестовали? За что? — старушка приложила ладони к щекам, покачала головой.

— У него давние дела с милицией. С прежней службы, бежал. Обосновался в нашем городе. Теперь его нашли.

— Ох, ты, Господи! Беда, какая!

— Как жить станем? На твою пенсию!? — Люба потянула с головы платок.

— Ты и не разделась! Давай помогу! — подошла к дочери старушка.

— Ой, мама! Меня даже уборщицей не возьмут, из-за моего сердца. Кому нужен больной работник. Это Вадим закрывал на все глаза, потому, что мой Мишка взял всю вину за преступление на себя! — она скинула пальто на пол. — Наташка скоро родит, чем малыша кормить! Эх, что ж это за жизнь моя такая! Жить не могу, и помереть не могу! Мучаюсь сама и мучаю других! Словно проклял, кто!

— Любаша, что ты говоришь! Господь с тобою! — Варвара Михайловна встала, налила в стакан воды из чайника, поставила перед дочкой. — Попей водички! Легче станет! Придумаем что-нибудь!

— Ой, тяжко мне! — Люба оттянула ворот свитера, тяжело задышала. Потом вдруг уронила голову на стол, тело ее обмякло, и съехало на пол.

— Доченька, Любаша! — бросилась к ней Варвара Михайловна, подняла ее голову. Из открытых губ Любаши вырвался хрип. Сердце схватило. Не иначе, инфаркт! — Погоди, я скорую вызову! Сейчас, потерпи, Любонька! — она оперлась рукой о пол, встала, метнулась в комнату. Набрала номер.

— Скорее, приезжайте. Сердечный приступ! — прокричала в трубку. Открыла дверь в прихожей, вернулась в кухню, склонилась над дочерью.

— Господи! Что ж такое!? Скорее бы приехали!

Скорая приехала быстро.

— Пульс прослушивается слабо! — врач раскрыл ящик, набрал лекарство в шприц, ввел в вену. — Несите в машину!

— Я не могу поехать с вами! Внучку дождусь, она приедет! — Варвара Михайловна поняла, сил встать, у нее нет, тело онемело.

— Вам помощь нужна?

— Мне ничего не нужно! — Варвара Михайловна взглянула в глаза врачу умоляющим взглядом. — Ей помогите! Спасите!

— Сделаем все, что в наших силах!

Варвара Михайловна осталась сидеть на табурете, словно связанная по рукам и ногам. В голове звенит. Заложило уши.

Наташа удивилась открытой настежь двери в квартиру.

— Бабуль! Ты где!

—Маму в больницу увезли! — по сморщенным, старческим щекам покатились слезы.

— Когда!

— Полчаса назад! Сердце! Давление подскочило!

Наташа выскочила на лестницу.

— Постой! Поешь! — крикнула вслед ей бабуля. Но девушка уже бежала по улице.

— Скорее! — шепчут ее губы. — Вот и здание больницы. Дорожка к неврологическому отделению, коридор, словно кто подтолкнул ее ко второй двери слева.

— Мама! — бросилась Наташа, к матери. Накрыла ладонью, лежащую, поверх одеяла, руку. — Мамочка, я здесь! Посмотри на меня!

Люба, будто издалека услышала голос дочери. Веки отяжелели, не поднимаются. Пошевелила онемевшим языком, но не смогла произнести имя дочери.

— Кто пустил в приемный покой посторонних! — раздался за спиной Наташи, резкий голос. — Женщину в реанимацию! Девочка, уйди отсюда! — мужчина в белом халате, сжал плечо девушки.

— Это мама моя! Я не уйду! — Наташа побежала за каталкой увозившей, Любу по коридору. Створки дверей, с надписью: «Реанимация» резко захлопнулись перед Наташей.

Девушка села на стул у стены. А я радовалась сегодня, что все налаживается. И все рухнуло. Только бы мама поправилась!

Мимо нее пробежала медсестра.

— Здесь нельзя сидеть! — последние слова, которые услышала Наташа. Потемнело в глазах, приступ тошноты подкатил к горлу, сильно заныло внизу живота.

Надежда Ивановна закрутила тугую повязку на голове больного.

— Надо же так удариться! Хорошо, не виском. До чего пьянка доводит!

— Не сердись, сестричка! — встал больной. — День рождения отмечали!

— Могли закончить праздник в морге!

Надя вымыла руки, вытерла полотенцем. Увидит Георгий Львович, бранить станет! А я не могу! Сердцем отдыхаю, когда с больными общаюсь.