Г. Котницкий - Закон благодарности

Вечером мать пришла с отцом.

— Ну, как дела? — весело спросил отец. — Перейдешь?

Санька промолчал, а когда отец отошел подальше, спросил:

— Дедушка, а чего мамка хочет, чтобы отец у нас жил? Он же опять драться будет!

— Не бойсь! — засмеялся дедушка Мокей. — Не будет. Он теперь умней стал. А с отцом оно легче жить будет. Вот такие дела, брат!

Санька забрался на крышу сарая и долго лежал там, глядя на кувыркающихся в небе голубей. В отблесках закатной зари они казались диковинными огненными птицами. И все думал, думал…

Однажды мать принесла с собой чемодан отца, который, как знал Санька из разговоров взрослых, уже несколько месяцев жил в общежитии. Вскоре пришел отец, веселый, возбужденный. Отцов брат, дядя Сергей, побежал за водкой…

Дедушка Мокей проговорил:

— Вот и хорошо, вот и ладно!

Санька залез на крышу сарая, спрятался под раскидистой кроной тутовника. Через раскрытые окна ему было видно все, что происходит в доме. Мать оделась, как в праздник, отец носил на руках Наталку.

Собрались гости. Скоро они нестройно запели. Потом завели патефон. Дедушка Мокей внимательно слушал, прихлопывал в ладоши и подпевал:

— Жена мужа недолюбливала…

Помолчав, он сказал Прохору:

— Хитрая пластинка. А вот если бы еще: «Муж жену недолюбливал»— совсем правильно было бы!

Прохор смотрел на деда голубыми пьяными глазами и говорил:

— Виноват я, дед! Понимаю свою вину перед ними. — И он целовал Наталку, — Почему я пришел? Соскучился по детям, вину свою понял.

Дед пел вместе с патефоном, а Прохор все говорил:

— Ну виноват я, дед! А простить меня надо. Потому, кто молод не был?!

Старик погрозил ему пальцем:

— Нет, брат, шалишь! Молодость твоя, она давно прошла. Ты думаешь, ерунда это: пришел, ушел, пожил, бросил! Нет, шалишь, не ерунда. Вон Александра-то до сих пор нету. А где он? Кто ж его знает? Ты, думаешь, он не понимает? Нет, брат, шалишь! Он все понимает!

Гости пели, смеялись. Физиономии их расплывались в сизом табачном дыму.

Анна успевала и подпевать, и подавать на стол новые закуски.

Дедушка Мокей смотрел на нее и говорил, стуча кулаком по столу:

— Вот ты ее бросил, Анну-то, пожил с другой, опять к ней вернулся. Она-то, может, и забудет это, да дети не забудут. Без детей вы птички вольные, а уж коли деток нажили, вместе их воспитывать надо. Узелочком связали они вас, понимаешь? И развязать его ой как трудно, брат ты мой… Как начнешь развязывать, так и поранишь в самое сердце коли не жену, так деток…

Дед колотил кулаком уже не по столу, а по склоненной голове Прохора.

…А Санька спал на крыше сарая и вздрагивал то ли от вечерней прохлады, то ли от обиды…

Чем дальше в высокие широты забирался наш вертолет, тем больше снега становилось внизу. Южнее лед, покрывавший море, был испещрен трещинами и разводьями, а тут он лежал плотным панцирем. Сверху казалось, что кто-то крест-накрест исчертил его бесконечными пересекающимися прямыми. Это потрудился ветер, который дует здесь постоянно то с северо-востока, то с юго-запада.

Вертолет летел над неизведанными местами. Нам предстояло первыми пройти по маршруту будущей авиатрассы, а так как приближались выборы в местные Советы, то этот разведочный полет решено было использовать, чтобы доставить избирательные бюллетени на разбросанные по островам и островкам Северного Ледовитого океана полярные станции, пункты, посты.

Вел вертолет опытный летчик-полярник Владимир Иванович Нехаев, налетавший в Заполярье больше миллиона километров. Командир подразделения вертолетов, он отправлялся в этот рейс в качестве рядового пилота.

Когда мы прибыли на аэродром, Нехаев уже расхаживал у своей винтокрылой машины в унтах, кожаных брюках на меху, в такой же кожаной куртке.

Он критически оглядел нашу довольно большую группу, подошедшую к вертолету.

— Могу взять только четырех человек. Каждый килограмм на учете. Лететь далеко, пришлось ставить дополнительные баки с горючим.

Посовещавшись, мы решили, что в рейс полетят член окружной избирательной комиссии Иван Иванович Парамонов, корреспондент областной газеты Юра Тимошкин, представитель управления, ведавшего полярными станциями, Сергей Павлович Гордеев и я, в то время инструктор окружкома партии.

Для каждого пункта, где предстояло садиться, взяли газеты, красочно отпечатанные биографии кандидатов в депутаты, по нескольку кинофильмов.