Г. Котницкий - Закон благодарности

— Э-э, не скажите, милейший! Стали и у нас, как за границей, специально собакам корм готовить, собачьи деликатесы, так сказать. Отходы они не желают кушать, видите ли! Надо налогом обложить всех собачников, чтобы не увлекались. А то заведут собаку, потом она надоест, выгонят. Вы читали в «Литературке» статью, где говорится о стаях одичавших собак в окрестностях больших городов?

— Нет, не читал.

— Напрасно, напрасно. Одичавшая собака опаснее волка, оказывается.

— Но я не собираюсь свою собаку выгонять. И вообще считаю безнравственным, когда так поступают. Это могут сделать только жестокие, бездушные люди.

Но старичок его не слушал. Он свои соображения высказал, душу излил и уходил довольный. Его Петр Данилович отнес к категории собаконенавистников-теоретиков.

В результате этих встреч Петр Данилович пришел к выводу, что его жена и теща, увы, не одиноки в своем неприятии Дика. Уже выросло поколение людей (и, возможно, не одно), которые и природу любят за ее ухоженный вид, а если птичка капнет невзначай на шляпу — убить ее за это готовы. Эти люди родились и выросли среди камня и асфальта больших городов, с детства обходились без общения с домашними животными и не видели вообще надобности в их существовании. Век лошадей, собак, кошек прошел, считают они. Но слава богу, пока не эти люди определяют общественное мнение. А то бы они ввели запрет на все. И никогда бы мир не узнал о подвиге Белки и Стрелки — этих четвероногих разведчиц космоса, смертью своей открывших человеку дорогу к звездам!

Несмотря на все старания Петра Даниловича Агнесса Николаевна не хотела оставаться наедине с Диком, не могла пройти мимо него. Марина была посмелее матери, но к Дику относилась подчеркнуто холодно. И Петру Даниловичу ничего не оставалось, как заискивать перед ними. Иначе мир в доме не сохранить.

Дику не нравился тихий, покорный голос, каким говорил с женой и тещей его хозяин. Он чувствовал неприязнь женщин и постоянно сдерживал себя, чтобы не броситься на них, не отомстить за те унижения, которым они подвергают его и хозяина.

Обстановка стала совершенно невыносимой, когда Агнесса Николаевна забюллетенила. Петр Данилович теперь уходил из дому утром, выгуливал Дика, потом у подъезда ждал Марину с дочкой, провожал их до детского сада. И целый день бродил с собакой по городу. Домой идти не хотелось: там была нудная и многоречивая Агнесса Николаевна.

Наступила слякотная ленинградская поздняя осень, шел дождь со снегом, а они, как двое бродяг, скитались по скверам и паркам, куда был разрешен вход с четвероногими спутниками.

Дик обнюхивал деревья, — таких он никогда раньше не видел, шевелил лапами кучи опавших листьев, впитывая незнакомые запахи, терся мордой об одежду Петра Даниловича, но с каждым днем становился все грустнее. Закрыв глаза, он видел свой далекий остров, себя и Петра Даниловича на нем. Ему казалось, что и хозяин тоскует по самостоятельной, вольной жизни на Севере.

На охоту, как думал раньше, Петр Данилович с Диком не поехал. Во-первых, это не просто: взял ружье, свистнул собаку и пошел. Так можно было делать на их острове. А здесь один не пойдешь, нужно коллективом, по лицензии охотиться. Петр Данилович такой охоты, главной целью которой была обязательная добыча дичи, не любил. А во-вторых, Дик, оказывается, не был приспособлен для охоты в здешних местах.

Как-то Петр Данилович сел в электричку, доехал с Диком почти до станции Лебяжье, где лес подступает вплотную. И что же? Дик в лесу растерялся, боялся отойти от Петра Даниловича хотя бы на шаг, пугливо посматривал на верхушки высоких сосен и берез, раскачивавшихся под напором студеного ветра.

Ничего не оставалось делать, как коротать время на городских улицах и скверах.

Петр Данилович теперь ругал себя за то, что увез Дика с далекого арктического острова, вырвал его из привычной среды. Конечно, первое время Дик грустил бы, искал исчезнувшего хозяина, но потом привык бы к кому-нибудь другому. А теперь, лишенный возможности побегать вволю на свободе, лишенный привычной пищи (он любил вяленую воблу, а где ее достанешь в Ленинграде?), он с каждым днем худел все больше, взгляд его умных глаз стал грустным. Ел он мало и неохотно, даже от сырого мяса отказывался.

Однажды Петр Данилович довольно долго прождал Марину с работы, а она так и не пришла. Отведя Дика домой, он сходил за Аленкой в детсад и потом еще часа два ожидал Марину, теряясь в догадках, что же могло случиться. Агнесса Николаевна была спокойна, говорила, что все обойдется, никуда Марина не денется. Какая-нибудь непредвиденная задержка. Если бы дома был телефон, она бы позвонила, а раз его нет, то надо терпеливо ждать. И Петру Даниловичу почудилось, что это говорится в укор ему: вот, мол, не можешь добиться, чтобы телефон поставили, — и страдай.