Г. Котницкий - Закон благодарности

— Ну ладно, извини, что так получилось, — сказал Петр Данилович, — мы пойдем.

— Да куда же вы? — удивился Кирилл, — Электрички уже не ходят, пешком далеко.

— Дика-то прогулять все равно надо.

— Ну смотри. А то ночевал бы у меня.

— А Марина что подумает?

— Ну тогда давай на дорогу пивка выпьем, кажется, у меня есть в холодильнике.

Они выпили по стакану ледяного пива. Петр Данилович взял для Дика оказавшийся в холодильнике кусок колбасы.

Прощаясь, Петр Данилович сказал:

— Я тебя, возможно, еще разок стесню, хочу с Мариной в театр сходить.

— Да, пожалуйста. Аня только через полмесяца приедет, я прихожу поздно, пусть Дик покараулит квартиру.

— Ну я, как билеты куплю, позвоню тебе, договоримся.

— Хорошо.

Петру Даниловичу думалось, что от Сосновой Поляны до Дачного не очень далеко, всего две остановки — Лигово и Ульянка, электричка проскакивает это расстояние минут за десять, а они шли, шли, но конца пути не было видно. По линии железной дороги идти нельзя: пользуясь перерывом в движении электричек, спешили пройти грузовые поезда на Ораниенбаум и Сосновый Бор. Поэтому Петр Данилович и Дик шли по тропинке вдоль насыпи, обходя лужи.

Домой Петр Данилович пришел почти в четыре часа утра, вымокший до нитки, грязный, Дик тоже выглядел не лучше. Петр Данилович протер его своим свитером, решив, что все равно стирать придется, вымылся сам.

Воскресный день был испорчен. Петр Данилович поспал часов до девяти, сводил за линию электрички Дика, а потом целый день чистил свою одежду, стирал свитер и другие вещи.

Дик лежал в прихожей смирно, положив морду на лапы, внимательно смотрел на дверь, за которой шумела вода и что-то делал его хозяин.

Агнесса Николаевна лежа на диване читала книгу.

Марина перешивала платье, то и дело говоря Аленке:

— Отстань! Не знаю, когда пойдем гулять! Пойди спроси у папы.

Когда Петр Данилович закончил свои хозяйственные дела, Марина спросила:

— А ребенку нужно погулять, как ты думаешь?

— Думаю, что нужно, — улыбнулся он.

— Ну вот и своди!

— Пойдем, вместе погуляем.

— Мне не хочется, да и голова болит.

— Вот на воздухе и пройдет.

Все-таки Петру Даниловичу удалось уговорить жену и тещу выйти погулять. Они дошли до Ленинского проспекта, потом вернулись назад. Аленке очень понравилось идти с папой рядом, а потом сидеть у него на руках и спрашивать: «А что это? А вот это?» Петр Данилович охотно отвечал, смеялся, а Марина и Агнесса Николаевна шли сзади, чуть поотстав, как будто выполняли какую-то повинность.

После семейной прогулки надо было еще вести на прогулку Дика. Севрин чувствовал, что к вечеру устал не меньше, чем за самый суматошный и напряженный рабочий день.

Петр Данилович через неделю сходил с Мариной в Театр комедии. Хотелось, конечно, в Кировский, который все ленинградцы по старинке зовут Мариинским, или в Пушкинский, также называемый по-старому — Александринкой, но туда билеты, наверное, были распроданы. Шел мюзикл «Свадьба Кречинского» с Людмилой Сенчиной в роли невесты. Дик в этот вечер сидел у Князькова.

Однако несмотря на старания Петра Даниловича отношения его с женой и тещей не улучшались. Петр Данилович все яснее чувствовал, что его просто терпят, что он стесняет, а своей привязанностью к собаке осложняет совместную жизнь.

Но внять просьбам жены и тещи избавиться от Дика он не мог. Как-то Агнесса Николаевна завела разговор на эту тему:

— И не надоело тебе, Петя, таскаться со своим псом?

— Нет, не надоело.

— Но ты же видишь, что нам тесно?!

— Немного осталось потерпеть, получу квартиру, уедем, вы еще скучать одна будете.

Агнесса Николаевна ничего не ответила. Но Марина через несколько дней сказала:

— Ты бы узнал, может, где нужны такие сторожевые собаки.

— Зачем?

— Ну, сдал бы туда своего Дика. Не век же с ним мучиться?

— Как ты можешь, Марина, говорить такое? Бросить собаку — это все равно, что отказаться от близкого человека. Он же тосковать будет!

Петр Данилович видел, как страдал Дик, — когда его отводили к Князькову. Там нет запахов хозяина, приходится теряться в догадках, и радости нет предела, когда хозяин возвращается за ним.

Да и сам Севрин чувствовал, что скучает без Дика. Сидя в театре, он ловил себя на мысли, что думает, чем занимается сейчас Дик. И ему даже чудился щенячий скулеж взрослого пса, который лежит один в чужой квартире, уткнувшись носом в щель под входной дверью, надеясь уловить запах приближающегося хозяина.