Ирада Вовненко - Влечение. Истории любви

Вероника горестно вздохнула и все-таки вышла из машины. Если отказаться снять пальто, имитирововав озноб? Да, пожалуй, так она и поступит. Рядом проехал смешной электромобиль, крашенный в ярко-оранжевый цвет; водитель, пожилой рабочий в комбинезоне и вязаной шапке с помпоном, прокричал ей приветливо:

– Ай заблудилась? Может, подвезу куда?

Вероника рассмеялась от удовольствия и, придерживая полы одежд, забралась на транспортное средство:

– Мне к вашему директору надо! – Она постучала в спину пожилого рабочего согнутым пальцем, он обернулся и серьезно кивнул.

До нужного корпуса они добрались за пять минут, и Вероника никогда бы не отыскала его одна, среди многих заводских построек. Дорожки были расчищены, будто бы снег и не шел весь вчерашний день и еще немного ночью.

– А ты хотела бы жить вечно? – пристально глядя ей в глаза, спросил пожилой рабочий, припарковав электромобиль около нарядно оформленного гранитом и мрамором главного подъезда.

Вероника растерянно округлила глаза и отрицательно помотала головой. Неожиданный вопрос.

– И я вот нет, – пожилой рабочий сдал назад и вскоре петлял уже вдалеке, среди газонов, занесенных снегом.

Вероника некоторое время постояла в каком-то недоумении; занятные же здесь люди работают, подумала она и шагнула к высокой двери из дерева красных тонов. Каблук ее синего сапога из тонкой замши застрял в трещине меж серыми бетонными плитами, которыми была вымощена небольшая площадка перед административным зданием.

– Да что же это такое! – выкрикнула в никуда Вероника и дернула ногу, желая высвободить из асфальтового плена.

Жалобно хрустнув, каблук сломался, Вероника покачнулась и упала, не сумев удержать равновесие – все-таки она до обидного мало уделяла внимания именно спорту на пути становления себя как личности.

Сахарный Бог! Каких только молитв не возносят к тебе прихожане твоих храмов из шоколадных плиток, моля тебя об одном и том же, об одном и том же: даровать вечную сладкую жизнь.

Вероника не умела молиться, она в отчаянии рассматривала осколки разбитой нарядной бутылки дорогого «Хеннесси» и блестящие коньячные лужицы на снегу. Что-то нужно было делать, но что? Может быть, позвонить кому-то, но кому? Попросить помощи, но какой?

«Пожалуй, мне остается только отползти в сугроб, и плакать», – мельком, как о постороннем человеке, подумала Вероника и беспомощно закрыла глаза.

С характерным шорохом неподалеку притормозил автомобиль, через несколько секунд и чьих-то тяжелых шагов раздался вполне закономерный вопрос:

– Что-то случилось? Вы в порядке?

Вероника с тягостным тревожным чувством отчего-то уже поняла, что низкий голос принадлежит директору завода, очень важной персоне, подарок для которого она только что расплескала на промерзшие бетонные плиты.

Иногда хочется как-то отстраниться от событий, происходящих с тобой. Посмотреть со стороны, с достаточно большого расстояния. Вероника, заливаясь жарким румянцем стыда, представила, что она стоит у блестящего черной эмалью начальственного автомобиля.

Высокий, очень высокий седовласый мужчина, он в черном пальто, ярком шелковом кашне, гладковыбритый подбородок решительно выдвинут вперед. Мужчина склонился над нелепо сидящей в снегу женщиной с плотно сомкнутыми веками.

Щеки ее красны, холодны, головной убор, когда-то заботливо пристроенный на голове, сбился, и кудрявые волосы неаккуратно обрамляют несчастное лицо.

Женщина приоткрывает один глаз, мужчина резким движением приподнимает ее и пытается установить на ноги, но она обмякает в его руках и пытается скользнуть вниз, вниз. Мужчина не позволяет ей этого, из черного автомобиля поспешно выбирается водитель и подхватывает женщину с другой стороны.

Двое мужчин заводят ее в роскошно отделанный вестибюль, седовласый жестом останавливает охранника в синеватом камуфляже.

Женщина пытается высвободиться из крепких рук, но ее безмолвно транспортируют по длинному коридору.

Вероника, еще со времени учебы в университете, по-особому относится к длинным коридорам; они вводят ее в особое, медитативное состояние, что-то есть волнующее в монотонном мелькании стен, резких поворотах и еще этих дверях.

Женщина в испачканном пальто некрасиво прихрамывает, правая ладонь порезана острым темным стеклом и кровоточит, женщина по-детски слизывает кровь.

Водитель ловко распахивает солидную дубовую дверь, странная компания минует взволнованно вскочившую секретаршу – лучезарную блондинку в очках на округлом лице, и входит в большую комнату с тремя квадратными окнами, огромным письменным столом и кожаным диваном, светло-светло-кофейным.