Дино Буццати - Избранное

Дрого, пожимая ему руку, подумал, что вот наконец он вступает в мир Крепости. Это была пока лишь первая ниточка, первое знакомство, за которым последуют другие, самые разные, и он станет здесь своим человеком.

Капитан, не задерживаясь, поехал дальше; Дрого последовал за ним, чуть поотстав из уважения к старшему по чину. Он все ждал, что капитан как-нибудь выразит свое неудовольствие по поводу его неловкой попытки завязать разговор. Но капитан молчал: то ли ему не хотелось говорить, то ли от природной застенчивости он не знал, с чего начать. Поскольку дорога круто поднималась в гору, а солнце основательно припекало, кони шли медленно. Наконец капитан Ортиц нарушил молчание:

— Я издали не совсем расслышал ваше имя… Дрозо, если не ошибаюсь?

Джованни ответил:

— Дрого, через «г», Джованни Дрого. Вы уж простите, господин капитан, что я вас окликнул, — добавил он, смущаясь, — с другой стороны лощины трудно было разглядеть, какое у вас звание.

— Действительно, — не желая ставить Дрого в неловкое положение, согласился Ортиц и рассмеялся.

Так они проехали еще немного, ощущая некоторую скованность. Потом Ортиц спросил:

— Итак, куда же вы направляетесь?

— В крепость Бастиани. Я верно еду?

— А куда же еще?

Они снова замолчали. Становилось жарко. Со всех сторон их обступали горы — гигантские, поросшие травой, дикие. Ортиц сказал:

— Вы, значит, в Крепость? Везете какой-нибудь пакет?

— Нет, господин капитан, я назначен туда служить.

— Направлены в личный состав гарнизона?

— Думаю — да, в личный состав. Это первое мое назначение.

— Ну тогда в личный состав, конечно… Что ж, это хорошо… Выходит, вас можно поздравить…

— Благодарю вас, господин капитан.

И снова какое-то время они ехали молча. Джованни очень хотелось пить, а к седлу капитана была приторочена деревянная походная фляга, в которой плескалась вода: хлюп-хлюп.

— На два года? — спросил Ортиц.

— Простите, господин капитан, что значит: на два года?

— Как это — что? Отслужите здесь, как положено, два года. Так ведь?

— Два года? Не знаю, срок мне не указали.

— Это само собой разумеется. Все новоиспеченные лейтенанты служат здесь два года, а потом уезжают.

— И для всех такой порядок? Именно два года?

— Ну разумеется, а в выслугу они идут за четыре. Ведь именно для этого все вы сюда проситесь, иначе кто бы сюда поехал? Что ж, ради карьеры и к Крепости можно привыкнуть, не так ли?

Дрого ничего об этом не знал, но на всякий случай решил отделаться ничего не значащей фразой:

— Конечно, можно…

Ортиц прервал начатый разговор: казалось, тема эта его нисколько не интересует. Но теперь лед был сломан, и Джованни все же решился задать ему вопрос:

— Неужто всем, кто служит в Крепости, засчитывается год за два?

— Кому — всем?

— Я имею в виду офицеров.

Ортиц хмыкнул.

— Как же, всем! Скажете тоже! Младшим офицерам, естественно. В противном случае никто бы сюда не просился.

Дрого сказал:

— Я не просился.

— То есть как? Вы не подавали прошения?

— Нет, господин капитан. Только два дня назад мне сказали, что я назначен в Крепость.

— По правде говоря, это странно. Да уж…

Они снова помолчали. Каждый, казалось, думал о своем. Вдруг Ортиц заметил:

— Разве что…

Джованни встрепенулся:

— Простите, господин капитан?!

— Я хотел сказать: разве что других желающих не нашлось… и они направили вас сами.

— Вполне возможно, господин капитан.

— Да уж… Скорее всего, так оно и есть. Действительно.

Дрого видел вырисовывающиеся на дорожной пыли четкие тени двух лошадей, двух голов, согласно кивающих на каждом шагу; слышал дробный перестук копыт, жужжанье приставших к ним больших надоедливых мух и — все. Дорога тянулась бесконечно. Время от времени на повороте далеко впереди можно было разглядеть высеченный в отвесных склонах серпантин. Но стоило добраться до того места и посмотреть вверх, как дорога опять оказывалась перед глазами и снова ползла в гору.

— Простите, господин капитан… — сказал Дрого.

— Да-да, я вас слушаю.

— Нам еще долго ехать?

— Не очень. Таким шагом часа два с половиной, а может, и все три. Да уж, к полудню, думаю, приедем.

Снова наступило долгое молчание. Лошади вспотели; та, на которой ехал капитан, устала и едва переставляла ноги.

— Вы из Королевской академии, не так ли? — спросил Ортиц.

— Да, господин капитан, из Академии.

— Тогда скажите, там ли еще полковник Магнус?