Тимур Зульфикаров - 33 новеллы о любви

И быстро огонь наполняет бьющимся теплом бедную горницу мою а Наталья рассыпает по полу вымокшие колосья… и от них идет легкий пар а изумрудное платье она кладет на печь и оно тоже дымится мокро высыхая утихая но она томится мучается…

…Тимофей Пенфей а ливень не утихает а ливень рождает гонит по земле глины несметные волнистые засасывающие…

А они придут в твой дом? а они не придут за мной?

А из них из глиняных бегущих саванов не выглянут отец и мать мои убитые улыбчивые уплывшие?.. А?..

…они уже в двери в стены бьются стучатся маются?.. А?

…Наталья Колосяница дом мой неподвластен ливням и глинам!..

…струи ливня бьются о крышу о стены и нас усыпляют завораживают…

Давай выпьем сливового свежего самогона крестьянского повального — я сам творю его из мелких слив — этим летом в сушь сливы мелкие морщинистые квелые уродились, но самогон из них терпкий падучий!..

И мы пьем самогон гиблый то низкий то высокий и ложимся на колосья мокрые влажные дымные рядом с печью…

…обнимаю её но она дрожит она далёкая она в тех глинах что ли у той реки Варзоб-дарьи затерялась заметалась забылась… и я обнимаю возвращаю её не как муж а как брат потому что она несчастная и дивные лучезарные дыни и млечные неистово круглые луны колеса плоти жемчужной её несчастны…

Но я дивлюсь сквозь сон сквозь самогон дым дурманный чрез все несчастья и дрожь её я дивлюсь как все извивы изгибы впадины долины лужайки холомы телесные змеиного спелого тела её входят ладно тесно во все изгибы и впадины и долины тела моего…

И мы лежим как горная скала и дерево взявшееся поднявшееся растущее в ней… и дерево извилисто от камня душного тесного но и камень треснул и сыплется песком от дерева раздвигающего его…

И мы лежим целокупно неразлучно как древо взошедшее в камне…

…что ли у горящей печи на колосьях мокрых что ли я постигаю впервые суть соль библейской мудрости: и станут двое — одно…

О! Ой! как блаженно! больно! сладко!.. неотвязно!..

Камень и растущее в нем дерево сладчайшее!.. Древо в утробе камня…

Древо вскормленное взлелеянное камнем!.. Древо камень раздвигающее… Древокамень…

…Наталья! спи спи спи! пусть семя мое бешеное сладимое непролитое неугомонный гонный мой сосуд мои чресла засушливые несбывшиеся обожжет изорвет!..

Но я не трону не нарушу тебя…

Но она молчит многоплодная лежит на колосьях у горящей печи и хладны безответны дивные луны и дыни и холмы и лона ея! да!..

…ночь ночь нощь ливня! нощь дождя вечна…

И всю ночь я обнимаю её как малое дитя и боюсь уснуть и боюсь что тайно она покинет меня и горький сиротский дом мой навек опустеет сморщится скукожится после радости нечаянной необъятной такой…

…Наталья! странница колосяница! как мне радостно! от горящей березовой веселой печи! от ливня усыпляющего! от высыхающих курящихся колосьев! от тебя!..

Айя! айя!.. Нощь сладка!..

Я гляжу в огонь…

Солнце… Солнце… Солнце…

…Помнишь?..

Что-то видится мне далекая солнечная гора и золотистая колосистая дорога иерусалимская и Спаситель еще свежий еще новорожденный после Святого Воскресенья встречает Марию Магдалину и Спутниц Её и говорит им: «Радуйтесь! Радуйтесь!..»

А молитва говорит повторяет: «Христос — веселие вечное»!..

…Наталья! ах спящая странница! такая радость золотых курящихся струящихся колосьев!.. такая радость в душе! и в теле!.. и в бедном доме моем!..

…я счастлив необъятно…

…Мария и те! те! те спутницы Ея!.. да! да! да!..

…на той горе на той иерусалимской завороженной небесной уже дороге стою что ли в пыли курчавой сладчайшей…

И ты рядом возлюбленная с ликом агнца чистшая кроткая моя…

А ведь это самый радостный самый ликующий день на земле в жизни всех человеков и ушедших и живущих и грядущих и отныне нет между ними смертных бесповоротных преград, если однажды Смертный навек восстал!..

И вся Та Иерусалимская Дорога в златом льющемся солнце!..

Солнце, солнце!.. Льющееся злато!.. Вечная воскресшая любовь!..

…тут ночь ночь нощь… ливень ливень…

Наталья нагая спит в руках в ногах в чреслах в губах моих…

…уже на Той Иерусалимской льющейся солнечной чародейной Дороге на Той Горе стою и рад и счастлив как в утробе теплой матери дремлющее дитя дитя дитя…

…Потом я просыпаюсь что ли чудю ворожу что ли? потом я осторожно встаю и подкладываю в печь новых березовых поленьев… и вновь оживает огнь печной… и я вновь ложусь с Натальей моей и вновь обнимаю обвиваю объемлю её чтобы она не бежала не ушла не разлюбила меня…