Дмитрий Орехов: Будда из Бенареса

Пальцы профессора забарабанили по столу. Кажется, он начинал сердиться.

— Роман, не роман — какая разница? Вы будете писать книгу или нет?

— Книгу об одном будде — пожалуйста. А книгу о трех — нет. Романы пишутся в спокойной обстановке, понимаете?

Ольдберг снял очки и снова надел их. Он молчал. Я тоже не произнес ни слова. Профессор зачем-то ощупал свой гладко выбритый подбородок, несколько раз окинул меня быстрым взглядом и вдруг махнул рукой, словно епископ, отпускающий грехи крестоносцу.

— Все три экзамена я приму у вас сам, — сказал он. — Понимаете? А со своей стороны постарайтесь, дружочек, чтобы героев тоже было три. Ну, в крайнем случае, два.

Я покачал головой:

— К сожалению, Андрей Андреевич, ничего не получится.

Декан откинулся на спинку кресла и уставился на меня стальными арийскими глазами.

— Вы отказываетесь?

— Нет, — сказал я. — Пожалуй, нет. Но мне нужны условия для работы. И не хуже, чем у Гессе.

Его брови поползли к переносице.

— У Гессе? Любопытно… И что за условия?

Я немного помялся.

— Ну… Во-первых, название я придумаю сам. Во-вторых, я буду писать, следуя художественной логике, а не конспектам. В-третьих, я сам решу, кто из будд что скажет.

— Это все?

— Нет, не все. Работа над небольшим романом о двух буддах займет полгода, а то и целый год. При всем желании я не смогу посещать все лекции на пятом курсе, понимаете?

Профессор усмехнулся, но промолчал. Моя кавалерия с гиканьем мчалась вперед, лед под ногами тевтонов трещал. Махатма Ганди на портрете бессильно покусывал губы.

— Если автор не уверен в завтрашнем дне, у него ничего не получится, — рассуждал я со славянской простотой. — Я уже давно подумываю об аспирантуре…

Андрей Андреевич схватился за голову:

— Ну зачем вам аспирантура, дружочек! Вы все равно не станете заниматься чистой наукой! У вас иное призвание, понимаете?

Я постарался, чтобы ни один мускул на моем лице не дрогнул. Во взгляде Ольдберга появилось веселое любопытство.

— Продолжайте, юноша.

— Что касается большого исторического романа о трех буддах — это тоже возможно, но мне потребуется лучше узнать фактуру… Некоторые детали можно изучить только на месте, понимаете? Меня бы устроила поездка в Бихар, где проповедовал Сиддхарта, или хотя бы в Непал, где он родился…

— Не пойдет, — отрезал декан. — У факультета нет таких денег.

Я переигрывал — у меня и в мыслях не было ехать в Непал и писать большой исторический роман. Но мне очень кстати вспомнились лекции по истории дипломатии: на любых переговорах следует выдвигать завышенные требования, чтобы иметь возможность уступить по ряду второстепенных позиций.

— А вы справитесь? — недоверчиво спросил Ольдберг. — Несколько сюжетных линий, нарастание драматического конфликта и тому подобное?

Я пожал плечами — мол, могу и попробовать. Профессор еще раз перелистал журнал, глубоко задумался и стал похож на магистра Ливонского ордена, заключающего союз с меченосцами.

— Давайте остановимся на двух буддах, — сказал он, рыцарским жестом протягивая мне руку. — Мне кажется, два будды — вполне достаточно.

К этому осталось добавить, что каждый из нас — и я, и Ольдберг — свое слово сдержали. Роман о двух буддах был написан и, после некоторых исправлений, одобрен профессором. Вы держите его в руках. Пятый курс я закончил без особых проблем и поступил в аспирантуру.

Полтора месяца назад Ольдберг бесследно исчез во время большой поездки с лекциями по Бурятии, Туве и Алтаю. В газетах писали, что активисты местной секты «Белый лотос» несколько раз пытались сорвать его выступления. В Горно-Алтайске нашему декану предложили совершить восхождение гору Белуха. Узнав, что высочайший пик Сибири не покорился легендарному Райнхольду Месснеру, профессор не устоял. Он в одиночку ушел к вершине из лагеря на Ак-Кемском леднике, и с тех пор его никто не видел. Программа «Вести» передавала, что низкая облачность сделала работу спасателей невозможной, и ученый-буддолог, вероятнее всего, погиб. Я в это не верю. Однажды Ольдберг взбежит по ступеням Восточного факультета и расскажет нам о своих приключениях. А пока я пишу следующую книгу. Андрей Андреевич очень просил, чтобы черновой вариант был готов к его возвращению.