Дмитрий Орехов - Будда из Бенареса

Сиддхарта, повернувшись к ученикам, сказал краткую проповедь о том, что невоздержанные предаются печали на склоне лет, а нечестивые рождаются в одном из нижних адов. Брахман попытался дать Сиддхарте пощечину, но рука прилипла к мочке его собственного уха, и, как он ни старался, ему не удалось отлепить ее.

Шраманы заночевали в ашоковой роще неподалеку от столицы магадхов. Ранним утром, когда солнце высветило верхушки пальм и пять скалистых утесов, они подошли к городу.

В величии Раджагрихи, окруженной рвом с укрепленным валом и стеной из обожженного кирпича высотой в восемнадцать локтей, было что-то пугающее. Ширина стены была такова, что по ней легко могла проехать колесница, запряженная четверкой коней; проникнуть в город можно было лишь по подвесному мосту через опускающийся и поднимающийся створ железных ворот. По сторонам от ворот высились боевые башни; центральные ворота украшали медные арки, под которыми легко проходили большие слоны с паланкинами-хоудами на спинах.

Каменные здания за крепостной стеной (дворец раджи Бимбисары, зал собраний, тюрьма и дома вельмож) показались Девадатте творениями асуров. В каждом таком доме поместилось бы немало коней и колесниц, а в середине еще осталось бы место для двух слонов, танцующих брачный танец. Пожалуй, в долине Ганги только город Шравасти мог поспорить в величии с Раджагрихой. Бенаресу, увы, было до нее далеко.

В то же время Девадатта замечал, какие почтительные взгляды бросают на него люди — эти заурядные, ничего не понимающие жители Магадхи, глупо прозябающие в сансаре, — и невольно чувствовал радость от сознания своей избранности. К отшельникам подошел усатый кшатрий с коротким мечом на левом бедре. Судя по одеждам шафранного цвета, это был уроженец Чампы, столицы ангов, недавно покоренных Бимбисарой. Воин-анг опустился на одно колено и краем шелкового плаща вытер ноги сперва Сидахарге, а потом Девадатте.

— Зачем ты сделал это? — спросил изумленный Девадатта.

— Прикосновение к благочестивым отшельникам очистит меня, — смиренно отвечал уроженец Чампы.

И Девадатта в который раз подумал, что быть шраманом не так уж плохо.

В Раджагрихе уже несколько дней толковали о том, что Магадху осчастливил своим прибытием новый учитель, перед которым все прочие отшельники, маги и проповедники меркнут, как светлячки при ярком дневном свете. Сиддхарту называли Достойным Имени Совершенного, Великим Шраманом, Торжествующим Бхагаваном. Говорили, что он молод и строен, отличается чинной походкой, прекрасной осанкой и благородными движениями рук; стоит ему возвысить голос, и сойки и горлицы замертво падают с веток Его сопровождает двоюродный брат, молодой аскет, железноногий и взнузданный Великой Решимостью.

Ходили слухи, что отшельник Сиддхарта знает прошлое, настоящее и будущее; он способен приручить тигра; он видит в небе гандхарвов, а под землей — нагов; он умеет входить через запертые двери, проникает сквозь каменные стены, становится невидимым, в одно и то же время появляется в разных местах. По его слову деревья нагибаются так низко, что плоды можно срывать с самых высоких ветвей.

О стычке с кшатрием на берегу Ганги рассказывали, будто Укротитель Косматых Подвижников, не сходя с места, испепелил его взглядом. По другой версии, человек, вздумавший перечить Совершенному, провалился под землю, в самый ад Авичи. Кое-кто прибавлял, что при этом отшельник Сиддхарта поднялся в воздух на высоту кокосовой пальмы. Через пару дней очевидцы уверяли, что Сиддхарта поднялся на высоту семи пальм, причем из его груди вырывался огонь, а из бедер лились потоки воды. Другие, правда, настаивали, что все было наоборот, и языки пламени вырывались из нижней части тела, а вода шла из верхней; иные же и вовсе склонялись к тому, что огонь и вода попеременно выходили то из правого, то из левого бока отшельника Сиддхарты.

Неудивительно, что когда отшельник Сиддхарта пришел в Раджагриху и сел, скрестив ноги, на площади возле тюрьмы, любопытные потекли к нему полноводной рекой.

«Зло не приносит счастья и не дает покоя, — говорил Сиддхарта. — Избегайте зла, как купец без спутников, но с большим богатством, избегает опасной дороги. Если вы сделали зло, не делайте его снова и не стройте на нем свое благополучие. На небе и среди океана, в лесу и в горной расселине не скроется человек от последствий злых дел».

«Добро не приносит счастья и не дает покоя, — говорил Сиддхарта. — Добро лучше, чем зло, и накопление его приятно, тогда как накопление зла — горестно. На небе и среди океана, в лесу и в горной расселине не скроется человек от последствий добрых дел».