Михаил Барщевский - Лед тронулся

Впрочем, всюду то же самое. Вадим вспомнил, как мама всегда старалась пресечь разговоры о режиссерах и актерах, если они возникали среди гостей. Илона Соломоновна терпеть не могла сплетен вообще, но про людей известных, — особенно. И дело было даже не в том, что она полагала неинтеллигентным обсуждать кого-то „за глаза“. Она считала, что причиной таких пересудов является только одно — зависть! А зависть чувство деструктивное. Разлагающее. Михаил Леонидович спорил с женой, говорил: „Зависть — двигатель прогресса“. Если люди не будут завидовать друг другу, исчезнет стимул добиваться чего-то еще, двигаться вперед.

Споры эти продолжались в семье, сколько Вадим себя помнил. Он склонялся на сторону отца. Если бы не одно „но“. Сам Михаил Леонидович зависти был лишен начисто!

Вадим тоже не умел завидовать. Если кто-то добивался большего, чем он сам, его не глодали обида, досада, раздражение на везунчика. Вадим пытался понять, как он это сделал и как добиться самому того же. Нет, досада все-таки появлялась. Но не на того, кто сумел, а на себя.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Вадим решил заехать по дороге домой в свой любимый магазин „Морозко“. Тот располагался рядом с метро „Профсоюзная“, был не очень широко известен в Москве, но народу там всегда толпилось прилично. Продавались в „Морозко“ польские замороженные фрукты и овощи. Вадим слышал, что скоро откроют еще один где-то на севере столицы. Так что, судя по всему, торговля шла успешно. Хотя цены в магазине бросовыми никак не назовешь.

Зато какое ждало блаженство: в середине зимы поставить на стол клубнику, вишню, сливу! А иногда появлялась даже малина, что напоминало о времени, проведенном в Вашингтоне. Вадим как-то раз даже пошутил в разговоре с Леной: „Если до перестройки у нас малины зимой вообще не было, то теперь разница с Америкой только в том, что у них она свежая, а у нас замороженная. То есть мы вышли на однокоренной образ жизни!“ Лена грустно ухмыльнулась: „Принципиальная разница в том, что мы вообще — замороженные! Во всем!“ Вадим стал спорить, наоборот, в Союзе все так быстро меняется. Это они — замороженные, у них все стабильно и без колебаний. Лена махнула рукой, понимая, что оптимизм Вадима неизлечим, и демонстративно пошла к раковине мыть гору посуды. Выразительный взгляд жены напомнил Вадиму о ее несбыточной мечте — посудомоечной машине. Он замолчал.

Когда, отстояв полчаса в очереди, Вадим, наконец, добрался до дома и вывалил на кухонный стол пакеты с „заморозкой“, жена начала ворчать:

— Ну куда ты столько накупил? Нам через неделю уезжать, а тут на месяц запас!

— Ничего, что не съедим, то родителям раздадим, — слабо защищался Вадим.

— Мам, — вмешалась Машка, — зато теперь у нас прибавилось еще семь пакетов. Ты же сама говорила, что всего два осталось.

— Дороговато пакеты выходят, — не оценила Лена Машкин миротворческий порыв.

— Вот только о деньгах — не парься, — Вадим обрадовался, что тема перекочевала в его зону ответственности. — Этого у нас достаточно!

— Тебя просит Марлен, — позвала Лена из гостиной. Вадим заканчивал ужинать.

— Скажи, я перезвоню. Он дома или на работе?

Вадим не был готов к разговору. Вряд ли Марлен задался целью погасить напряженность. Даже если Саша и сообщил ему, что Вадим на американцах ничего не заработал. Значит, как минимум, хочет устроить разбор полетов — почему не сообщил, почему не рассказал, почему не доложил? Обойдется! А может, что-то, не связанное с приездом Дэвида? Да все равно радости беседа не добавит.

Вадим доел, выкурил сигарету и пошел звонить Марлену. Тот уже приехал домой, потому торопиться не было необходимости. Но, с другой стороны, пребывать в неведении, что понадобилось Председателю Президиума, тоже не хотелось.

— Искали, гражданин начальник?

— Да, Вадим Михайлович, искал. Приятно удивлен, что вы уже дома. Я думал, вы на своей фирме ночуете.

— На нашей, Марлен Исаакович. Даже больше вашей, чем моей.

— Ну вы-то знаете, что это не так. Но меня такое положение вещей вполне устраивает. Пока вы честно себя ведете. Однако, я не по поводу фирмы звоню.

— На меня поступило частное определение из суда? — Вадим по-прежнему старался под держивать легкий тон разговора.

— А вот это практически невозможно. Вы же там не бываете, — то ли Марлен шутил, то ли говорил серьезно, понять Вадим не сумел.

— Да все на хозяйстве, да на хозяйстве. Чтобы вы не могли спросить: „А в лавке кто?“