Поль-Лу Сулицер - Конгломерат

Они начали с кьянти. Вино слегка окрасило губы Орнеллы в темный цвет, обрисовало контур. Внезапно Грегуару захотелось ее поцеловать. Это был тот же порыв, который он испытал пару часов назад, накинувшись на виноград и сочные персики. Однако он сдержался.

— Чем вы занимаетесь на предприятии «Verdi»? — спросил Грегуар.

— А как вы думаете? — сухо ответила молодая женщина, заговорщически глядя на Грега. — Не обращайте внимания, — продолжила она, — иногда я могу пошутить довольно грубо, но это не со зла. Знайте, мне достаточно произнести одно лишь слово отцу, чтобы вы уехали отсюда.

— Почему вы этого ему не сказали? — поинтересовался Грегуар.

— Я хочу, чтобы вы остались.

К молодым людям подошел мажордом в белом пиджаке. Он толкал перед собой столик на колесах. На маленьких круглых блюдцах было соленое печенье. А рядом — практически полная бутылка кьянти.

Когда он удалился, Орнелла продолжила разговор уже в другом настроении. Она больше не была ни вспыльчивой, ни милой, ни таинственной. Внезапно она стала деловой женщиной.

— Сколько, по-вашему, стоит группа «Verdi»?

— Сколько чего?

— Евро, долларов — чего угодно.

— Я не знаю, — ответил Грегуар, не ожидавший такого поворота событий. — Мне нужно посмотреть счета.

— Вы их увидите. Но сначала назовите какую-нибудь цифру.

— Орнелла, я не хочу говорить глупостей. Буду с вами откровенен, я плохо знаю о ваших активах за пределами Италии.

— Это и не нужно, потому что их нет. Мы итальянская группа — и баста! Предположим, если мы оценим все свои активы на рынке — от полей до агропромышленных предприятий, то выйдем на оборот где-то около миллиарда долларов.

— Неплохо для семейного бизнеса, — искренне заметил Грегуар.

— Да, неплохо. Но неплохо — это не хорошо, — возразила Орнелла.

Когда она произносила эти слова, ее глаза светились. И именно в этот момент французский финансист увидел, насколько велико сходство Орнеллы с доном Мельчиорре.

— В наше время, — произнесла Орнелла ледяным голосом, — недостаточно быть «неплохим». Нужно быть лучшим, а чтобы никого не бояться, нужно самим внушать всем страх.

— Внушать страх?

— Я говорю о размахе, — ответила женщина.

В глазах Орнеллы появились лукавые огоньки.

— Следуйте за мной, — сказала она тоном, не допускающим возражений.

Грегуар молча повиновался. Идя за ней, он любовался ее роскошными длинными волосами, вдыхал запах ее духов.

Девушка открыла дверь, ведущую в кабинет отца.

— Идемте, — произнесла она, заметив колебания Грегуара. Он не любил вторгаться в чье-нибудь личное пространство, причем в отсутствие самого хозяина.

— Ну идемте же, говорю! Вас никто не съест, черт возьми! Этот кабинет у нас с отцом общий.

— Правда?

— Если вам так легче, то да, и не задавайте больше вопросов. Сейчас я покажу вам, что творится в голове у дона Мельчиорре!

Они вошли в комнату, где царил легкий полумрак. Двойные шторы были закрыты, защищая мебель и книги от слишком яркого солнца.

Высокие стеллажи были заставлены книгами, на стенах висели полотна, плетеные корзины были наполнены фруктами. Орнелла не обманула Грегуара. В кабинете находилось два стола, они стояли друг напротив друга, разделенные гигантским ковром шириной в десять метров, изображающим сцену охоты богини Дианы. Присмотревшись, Грегуар заметил поразительное сходство черт лица его гида и мифического персонажа. Площадь комнаты была где-то около пятидесяти метров, но цвет стен и расположение предметов делали ее довольно уютной. И снова молодой француз испытал это странное ощущение, что он у себя дома, там, где и должен находиться, почувствовал, что ему совсем не хочется отсюда уезжать.

— Что вы хотели мне показать? — тихо спросил он у Орнеллы.

— Не принимайте этот заговорщический вид. Вы можете говорить громко абсолютно свободно! — произнесла она, немного развеселившись, глядя на Грегуара, которому все это напомнило детство.

Женщина подошла к столу дона Мельчиорре и открыла третий ящик слева. Жесты ее были точными и уверенными. Она знала, что и где искать.

— А если войдет дон Мельчиорре? — все еще волновался Грегуар.

— Да… Если завтра я решу ограбить Ватикан, вас с собой брать не буду, — рассмеялась Орнелла. — Смотрите!

Она достала из ящика голубую картонную папку. А из папки, из вороха печатных бумаг, рисунок. Но это был не просто рисунок. Не те каракули, которые выводят во время бесконечных и скучных совещаний. Вовсе нет. Этот рисунок был видением. Видением мира, свойственным дону Мельчиорре.