Дарья Симонова - Феромоны Монферрана

Хотя что толку! Сколько лет он уже выдумывает себе уютную нишу между ремеслом и призванием, и до сих пор никакой определенности! И сам он одинокий и никчемный. Игорек прав: опыт — единственный учитель. Человек, ни разу не терявший головы от любовной биохимии, — мудрец-скопец в мировом гареме. Каспар содрогнулся от аналогии, но решил себя не щадить, развенчать до донышка… Ведь вся эта спонтанная терапия, все эти Фелиции и прочие — для того, чтобы заполнить пустоту на том месте, где должна быть его, Каспара Ярошевского, собственная личная жизнь. Ежу понятно. Но ежи куда догадливее людей. Двуногим беднягам так сложно дойти до очевидного своими мозгами! Каспар давно подозревал, что чертовски боится женщин. Куда больше, чем достопамятный гемофоб Фаныч! Но здесь закралась системная ошибка. Не женщин боится доктор Ярошевский, а неминуемых семейных трагедий. Его сознание ранено стойкой мыслеформой о связи любви и смерти. Или брака и смерти — неважно. Бог даст тебе подругу жизни, а она возьмет и умрет. Как мама. А о детях и вовсе думать страшно: Аврора вон какая была крепкая, справная — и та сгорела в мгновение. А детеныш — ребенок… котенок… олененок, — воспеваемое Авророй сокровище, и вовсе хрупкий кусочек божественной глины. Как его уберечь?!

Нет, нет, только безопасное одиночество! Недаром свадьбы и похороны неумолимо похожи. Чур меня!

Вот тебе, консультант по личным неудачам, и ответ. Нелицеприятный до крайности: такие фобии обычно присущи барышням на грани истерии. В умных книжках так написано. Западло правильному пацану от бабской болячки гнить. И кто теперь, спрашивается, сошьет сапожнику сапоги?

Надо было отравиться клофелином, чтобы докопаться до истины. Или — окончательно признаться самому себе в беспомощности, что суть одно. От истины цепенеешь и бездействуешь, как от легкого электрошока. А, может, не мудрствовать лишку? Просто возраст подошел, и барину пора жениться… И мама, которая в раю ждет от сына идеального брака, не при чем? Так просто свалить вину за свое несовершенство на безответную родную душу. Но, как ни крути, есть предписание: единственный сын не должен быть неудачником! Он не смеет быть несчастным. И нездоровым — эта установка в нагрузку от Сашеньки! Как же это, оказывается, сложно — не думать о белой обезьяне…

Из спонтанных сашенькиных афоризмов: «Я бы не советовал тебе, душенька, менять конец на переправе…»

Разыгравшуюся депрессивную лихорадку нарушил таинственный Шлыков. Даже его имя заранее вызывало антипатию. Рома Шлыков, или коротко Шлык, оказался язвительным яппи в клетчатом пиджаке, несмотря на жару, и круглых очках. Его напористость слегка смягчал провинциальный акцент, но все же Каспар мучительно смутился, когда Бекетов замолвил о нем словечко своему новому понтоватому приятелю.

— Это мой старинный дружище. Гений по налаживанию межличностных контактов, — разливался Игорек. — Мастер семейной терапии… проконсультирует кого угодно, как познакомиться с нужным объектом… любого пола.

Не успел Каспар возмутиться двусмыленной оконцовкой рулады, которой даже сам Бек от себя не ожидал, как Шлык взял его в оборот. Он с налету не слишком вдохновился идеей взять Каспара под свое крыло в редакцию, но его заинтересовало другое: Шлык лелеял замыслы закрепиться в столице, женившись на москвичке. И чтобы не сильно тем попрекала! Была бы сговорчива, послушна, не капризна, образована… в общем «не фордыбачилась». Это словцо, которое Шлык вворачивал слишком часто, очень раздражало Каспара. Как, впрочем, и манеры нового знакомца. Но, быть может, дело в том, что Шлыков воплощал собой противоположность всему тому, о чем мечталось? Бодрый клерк с чуждым вектором амбиций… Который сразу заявил:

— Перспектива у тебя есть. Сейчас многие мечтают выйти замуж куда-нибудь в Оклахому. Матери-одиночки и разведенки готовы даже в Австралию махнуть. Надо только выработать систему — чтобы деньги с этого иметь. А то у меня есть одна такая подруга — все мечтает открыть брачное агентство, но в башке у нее никакой ясности и семь пятниц на неделе. Может, тебе стать ее партнером? Тут нужен толковый деловой подход…

— Ей может быть и нужен, а мне-то зачем твоя подруга, у которой никакой ясности? — неучтиво отозвался Каспар.

— Затем, что у нас товар, а у нее купец. Точнее купцы — мужики из австралийской глуши, не знающие ласки и теплой тефтельки. А у тебя тут — наши глупые девицы или женщины с отягчающими обстоятельствами.