Дарья Симонова - Феромоны Монферрана

— Он действительно хорошо готовит. Но это у него взамен мужских достоинств. Те, кто восхищаются хозяйственными мужьями, просто идиотки. Они не понимают, что если где-то прибыло, то где-то убыло, — провозгласила Ира.

— Да уж, слыхал я об одном муже, который пытался своей жене белье стирать. Страшный человек оказался! Так, может, Вам с обоими супругами покончить… — предложил Каспар банальный выход. И искать третьего — с учетом прежних ошибок.

— А вы знаете, молодой человек, законы диалектики? Это же будет синтез, апофеоз всех моих кошмаров! — возмутилась Ира. — Этот третий будет совмещать все пороки: и буйный, и жадный, и бесхребетный.

— А минус на минус, который дает плюс?

— Это ж вам не алгебра с началами анализа!

Каспар углубился в полемику. Он не мог игнорировать своего любимого конька. Пусть даже и в подозрительных обстоятельствах — но не есть ли это та самая гуща народной жизни, из которой черпает практический опыт любой спец, чья специальность включает в себя корень «психо»? Барышня упрекала Каспара в том самом, в чем он упрекал сам себя: в предпочтении теории практике. Он — и это простительно всем увлеченным! — верил, что вот-вот состоится рождение истины в спонтанном споре. Ведь именно так, от случайных метафизических связей она и рождается! Он слишком поздно обнаружил себя не то чтобы спящим — вялым и мечтательным. И видящим не то чтобы сны — целые мистерии…

Правда, Ира вытащила из кармана не все деньги, а по-братски ровно половину. Даже у воровок свой кодекс. А Каспару осталось только опустить влажную руку в вокзальное рукопожатие хищника Бекетова, который и поведал о клофелине и о том, как он успешно действует на идиотов, падких на внезапное и необъяснимое женское внимание. Сознание отчаянно пыталось вырваться из мутной пелены, совладать с дедукцией и найти объяснение загадочным деталям. Например, зачем кидале уличные арии?! Как Ира подобрала безошибочный разговорный крючок?! Откуда знала, что «идиот» клюнет на тему семейных тягот… И ведь не плакалась, как свойственно попрошайкам! И интима не предлагала — ни явно, ни косвенно.

— Так ты не путай попрошаек и клофелинщиц! — авторитетно объяснял Бекетов, закатав рукава и разделывая скумбрию горячего копчения. — Последние привлекают лохов именно внешним благополучием. Вот у этой, например, легенда про двух мужей…

— Но не про богатых, заметь! Хотя и небогатые теперь как будто роскошь…

— Вот-вот, — усмехался Игорек, смачно облизывая пальцы в рыбьем жиру. — Уж поверь мне, эти паскуды знают, кто какую наживку заглотит… И что оригинального в теме твоих несбывшихся диссертаций?! Да в любой компании наипервейшая тема «мужики-козлы» или «бабы дуры» в зависимости от половых преобладаний. Ты чего, вчера родился?! Давай, лопай активированный уголь, чтобы пронесло. Есть-пить не предлагаю — у тебя в башке сейчас Тунгусский метеорит пролетел, надо сделать паузу.

Каспар был разочарован объяснением. Клофелинщицы, по его представлениям — либо шикарные криминальные сирены, либо обманчивого вида симпатичные скромницы. Заманки у них такие понятные: притягательность порока или, напротив, очарование псевдоневинности. А когда такая вот особа с проблемной кожей начинает умничать, да еще и «попадать в ноты» в прямом и переносном смысле… Каспар упрямо трактовал историю мистически. И продолжал мучить Бекетова бесчисленными нестыковками в сюжете: ириным пением, ее необычной манерой разговора и прочими совершенно излишними для организации мелкого воровства деталями.

— Пойми, Игорян, я ведь вдвойне в проигрыше. Я же, кретин, так и не спросил ее в лоб, зачем она тогда моему отцу голову морочила?! Меня весь этот сюр вокзальный загипнотизировал. Какой-то мозговой паралич настиг до всякого клофелина… Пока хотел почву подготовить, чтобы достичь должного эффекта и застать ее врасплох — она сама меня так врасплох уделала! Я хочу понять, что же произошло в действительности. Допустим, эта Ира играет в шизофреничку — для успешного создания образа, как она выразилась. Но такой образ привлекает очень немногих клиентов. Безумие, пусть и наигранное, — на любителя. Ведь так?! — Каспар напряженно повышал голос, чувствуя, что другу ситному наскучила тема.

— Нет, не так! — усмехался зевающий Бек. — Победителей не судят. Раз у нее получилось, значит, она все сделала правильно. Сечешь? И чего тут раздумывать — зачем поет, зачем глазом косит… все в комплексе сработало, значит, кирпичик к кирпичику сложилось. Пойми, если бы базар шел слишком гладко, — ты бы насторожился. А тут на странности отвлекся, как на блестящий предмет при гипнозе… — и покатило! Правильно обчистить фраера — тоже искусство, оно на мощной интуиции построено. И на нюансах. Вот, например, у меня в Амстердаме была одна знакомая негритянка…