Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра

Вода в котелке закипела. Кэнайна сняла котелок с огня, всыпала чай и поставила рядом с костром. Минуту спустя стала разливать чай по кружкам.

— С молоком и сахаром? — спросила она его.

— Да, с молоком и сахаром.

Принялись за чай. Кэнайна сидела, прижав колени к груди, ее гладкие смуглые ноги дразнили Рори, который откровенно уставился на нее, не зная, что делать дальше. Она рассматривала пальцы своих ног, по-детски вороша ими песок, потом медленно повернула к нему лицо и улыбнулась.

— Что вы никак не можете успокоиться? Бросьте размышлять обо мне, — сказала она ему. - Наслаждайтесь пикником. Снимите свои башмаки — так приятно, когда песок под ногами.

Он начал расшнуровывать высокие ботинки, то и дело оглядываясь на нее. Сняв ботинки и носки, сунул ноги в теплый песок.

— Неужели вам нравится здешнее житье — в хибарке, где нет ни постели, ни ванны? — спросил он.

— Нет. Но я заставлю себя полюбить его.

Ага, подумал он, бесспорно, это намек. Если она настаивает на том, чтобы вести животное существование, он может играть и в эту игру.

Протянув к ней пальцы, он взял запястье одной из ее рук, обвивавших колени, и нежно потянул к себе. Неожиданно у нее появилось испуганное, удивленное выражение. Понемногу он привлек ее к себе, ощутил упругую округлость груди. Потом, продолжая сидеть, опрокинул навзничь на одеяло, крепко прижав ее плечи к земле обеими руками. Ее длинные волосы спутанной массой рассыпались по одеялу, темной, точеной рамой оттеняя смуглую, экзотическую прелесть лица. Глаза ее, по-восточному слегка суживающиеся к вискам, были полузакрыты.

- Ты самая красивая девушка из всех, что я видел, - сказал он с нежностью. - Я говорил так другим, но сейчас впервые говорю чистую правду.

Он быстро склонился к ней и поцеловал. Теперь она совсем закрыла глаза. Губы ее слегка приоткрылись и крепко прижались к его губам. Потом он растянулся на одеяле рядом с ней и притянул к себе ее стройное тело. Она отпрянула, сопротивляясь, но это продолжалось всего несколько секунд, потом она обмякла и прильнула к нему. Несколько минут лежали так, и он чувствовал лишь мягкую, хрупкую тяжесть ее тела и быстрое стаккато ее дыхания.

Он медленно просунул руку ей под свитер — пусть сопротивляется, если захочет.

Она схватила его запястье и тесно прижалась плечом к его плечу, чтобы задержать его руку. Он застыл в ожидании. Потом она вновь обмякла и, безмолвная, лежала рядом с ним, не сопротивляясь и все еще не открывая глаз. Его рука вновь начала пробираться вверх. Теперь она отпустила запястье, медленно отодвинулась от его плеча, и рука Рори могла двигаться беспрепятственно.

В этот момент Рори понял, что стоит еще совсем немного нажать, и он может овладеть ею. Вся способность к сопротивлению, которая была у нее, теперь ослабла. И в тот же самый момент он понял, что довольно.

Тому, что он испытал в следующий миг, он так никогда и не нашел удовлетворительного объяснения. Было не физическое бессилие, ибо чресла его пылали огнем желания; нельзя было объяснить это и каким-то психологическим торможением, хотя в таком истолковании он улавливал некое смутное правдоподобие. Мелькнуло мимолетное воспоминание о матери и сознание того, что обе по умственному развитию и образованию стоят неизмеримо выше того жалкого и косного окружения, в котором принуждены жить. Он знал только одно: Кэнайна готова отдаться ему, и сам он жаждет ее, как ни одну девушку прежде, но странная то ли сила, то ли слабость — он сам не мог сказать что - сдерживала его. Непонятно почему все получалось иначе, чем он замышлял.

Он вынул руку, расправил свитер. Сел.

— Прости меня, Кэнайна.

Она села, не отвечая. Сильно тряхнула головой, чтобы расправить спутавшиеся волосы, и безмолвно уставилась на озеро. Потом медленно обернулась к нему. На мгновенье глаза их встретились, но она не улыбнулась. Потом она дотронулась ладонью до котелка.

— Еще совсем теплый, — сказала она. — Выпьем по чашечке?

— Да, пожалуйста.

— С молоком и сахаром? Простите, что снова спрашиваю, но я абсолютно не помню.

Под вечер они вернулись в Кэйп-Кри, и Рори больше ни о чем не уславливался с Кэнайной. На обратном пути с озера Кишамускек они почти не разговаривали. Когда он причалил большое каноэ в Кэйп-Кри, Кэнайна спрыгнула на берег и на миг обернулась к Рори:

— Спасибо, — сказала она. — Для меня это был чудесный день.

И тут же убежала к индейским хибарам по береговому откосу.