Владимир Маканин - Повесть о Старом Поселке

Тяжело дыша, дядька Ваня вернулся к лежачему. Он еще постанывал, но скоро затих. «Мать честная! Да я ему позвоночник перешиб», — подумал дядька Ваня и присел над ним, трогая и легонько тормоша:

— Эй... Эй, очнись!

Лежачий был мертв. Ощупывая его, дядька Ваня наткнулся рукой на две папиросы, выпавшие из нагрудного кармана.

— Из-за дерьма-то какого? А? — сказал дядька Ваня, покачивая головой. И вот тут (вдруг осознав, что и точно из-за дерьма) он испугался. «Ну его к чертям. Иначе не миновать мне тюри», — мелькнуло в голове, и дядька Ваня быстро зашагал к далеким огням Поселка, домой. На всякий случай он дал крюк. Свернул к реке и уже оттуда — к дому. С ровно и четко постукивающим сердцем вошел в барак. При свете оглядел себя — ничего, никаких следов. Он постучал к Сашуку Федотову. Как всегда заспанный, Сашук вышел с пухлой записной книжицей и начал вычитывать:

— Вторая смена... Крекинг-завод...

— Да не нужно мне это, — сказал дядька Ваня. Сашук зевнул. Его обычно вызывали, чтоб узнать о своей смене.

— Я ведь не пошел перемет ставить, — сказал дядька Ваня. — Не захотел. Зябко что-то.

— Где ж зябко. Теплынь.

— Слышь, Сашук. Людишки какие-то ко мне привязались. Следом ходят.

— Что за люди?

Дядька Ваня пожал плечами: не знаю...

Он уже спал, как что-то вдруг толкнуло его. «Кто тут?» — спросил он со сна. И сел на постели. Никого не было. И тут он услышал за окном шорохи. Он встал и на цыпочках подошел. Окно было распахнуто — он на ночь не закрывал его, теплынь. Он увидел три силуэта. У одного была за спиной берданка. «Ах, собаки!» — чуть не вскрикнул дядька Ваня. Но молчал.

С бухающим сердцем дядька Ваня подкрался к окну со стороны. Приник к стене. Теперь он видел лицо в профиль, плечо, руку человека и небольшой нож в этой руке... В эту минуту человек встал на завалинку. И всматривался в темь комнаты. Больше всего дядьку Ваню поразило это его лисье спокойствие — дядька не выдержал и крикнул:

— Я вам покажу!.. Марья, дай топора! я вот сейчас...

Тот человек спрыгнул с завалинки на землю, и не спеша — не спеша! — они ушли. Дядька Ваня стоял, оглушенный собственным криком, и вглядывался в темноту. Ушли?.. И опять била та нехорошая дрожь. Тяжело ступая, он прошел к шкапчику и выпил водки — он не закусывал, он опаленно отдыхивался и трясущейся рукой вытирал губы. «Да что ж это я дрожу?» — удивился он самому себе. Раза два под окном слышался свист. Надо было бы одеться, но сил не было. Так он и просидел с одеялом на плечах, пока не забрезжило.

Наутро ему стало стыдно своего страха.

— Ну что? Были? — спросил Сашук Федотов, когда шли на работу.

— Были.

Сашук покачал головой:

— Надо, может, мужичков кликнуть?.. Или, может, милицию позвать?

— Да будет тебе.

— Ну хоть давай я племяшу скажу. Он в милиции, при оружии, а придет просто как родич.

И тут дядька Ваня не выдержал:

— Не надо, Сашук. Ни мильтонов и никого других. Надо, чтоб все тихо. Я, понимаешь, убил... Из-за дерьма человека убил.

— Как убил?

— Да уж случилось...

Сашук Федотов внимательно выслушал и глубокомысленно сказал:

— Я ведь чувствовал, что ты где-то хвост им прижал. Я, правда, сначала на Зинку Тюрину думал... Ты ведь у нас хитер в этих делах...

— Какая к черту Зинка! — вспылил дядька Ваня. — При чем здесь она и они?

— И верно, — вздохнул Сашук. — Я как-то не подумал об этом.

Сашук устроил на работе так, что дядька Ваня смог поспать, — за него подежурят часа два или три. Тут же, на ватнике, постеленном на широкую доску, прижавшись к стене и дыша соляркой, дядька Ваня лежал с полчаса. Но уснуть не уснул. Сел, поджал ноги и смотрел перед собой. «Бу-бу-бу», — стучали компрессоры. А он смотрел перед собой и все обдумывал вдруг пришедшую мысль. Мысль была и проста, и хороша.

Но в завкоме ему сказали четко:

— Отпуск?.. Ты с ума сошел. Надо было раньше об этом думать.

— Раньше не раньше, а я уезжаю.

— Я те уеду! — закричал пошедший Калабанов. — Мы народ на лето распустили, планировали — ты понял? Работать кто будет?

— А ты поменьше на мотоцикле своем гоняй — вот и найдется кому работать! — И дядька Ваня хлопнул дверью. Вышел. Ответить-то он ответил, и неплохо, но и уехать не уедешь, это тоже было ясно. Да и злость появилась — неужели испугался? Плевать он хотел. Не испугался их в лесу, не испугается и еще раз. Тут главное выдержка. И для начала дядька Ваня спокойно доработал свою смену.

Главное, было чем-то заняться до ночи. И не думать. Он оглядел удочки, но идти к реке на вечернюю зорьку и, значит, возвращаться ночью — нет, этого как-то не хотелось. И тогда он вспомнил Зинку Тюрину. А что? — тоже дело. Дома он хорошенько выпил водки и двинул к ее бараку. В груди разливалось тепло, дядька Ваня улыбался.