Владимир Маканин: Предтеча

На пятый день Якушкин стал выходить из голода, на шестой увеличил прием пищи, а на седьмой стал покрикивать: «А вот теперь витаминцы и овощи!.. Где овощи?!» У него нашлось немного денег, и он гонял глуховатую няньку на рынок за зеленью, за каким-то особым сортом мелкой кураги и, конечно, за тмином. Уже на двенадцатый день Якушкин вставал. На шестнадцатый он выписался. Эти две недели никак не укладывались в сроки, — молодой врач, потрясенный исцелением, и его приятель, тоже врач, бежали за Якушкиным до самого метро. Вперебой они расспрашивали. Крупными шагами, чуть прихрамывая, Якушкин шел к метро с узелком в руках, а врачи бежали за ним в развевающихся пальто, из-под которых на бегу высверкивали белые халаты.

Коляня уговорил, и Коляня привел, однако среди стен, увешанных диаграммами и пестро заставленных стендами, Якушкин чувствовал себя неловко. Коляня же, приободряя, втолковывал: «Это знаменитый японский эксперимент: считайте, Сергей Степанович, что наука подхватила вашу мысль… Неверие парализует защитные силы организма — согласны?» Одновременно же Коляня, прихватив Якушкина под руку, подводил его к тому или иному медицинскому светилу, представляя: «Познакомьтесь — Якушкин», — и вновь: «Познакомьтесь — Якушкин».

Коляня тогда гнал волну и полагал, суетный, что имя открытого им пророка должно так или иначе запомниться и закрепиться в сознании ученых мужей. Когда-нибудь, мол, пригодится. В качестве наблюдателей на новейший эксперимент были приглашены восемь наших медицинских тузов и светил, и возле каждого из них смущенный Якушкин откровенно страдал, но Коляня, уже разогнавшийся и в пылу, подводил его и ко второму, и к третьему, не пропуская, — и к восьмому тоже. Он подвел его и к девятому, который был уже лишним и при ближайшем рассмотрении оказался японцем.

В преддверии эксперимента японец, вежливо улыбаясь, пояснил собравшимся, что привезенный эксперимент тщательно подготовлен, дорогостоящ и — своеобразен. Рядом с японцем, возникший вдруг, уже вихлялся из стороны в сторону переводчик, бойкий наш малый, который слово в слово переводил, отчасти даже и повторяясь: эксперимент, мол, далеко несентиментальный, однако же доктор Мусока, уважаемый доктор Мусока, советует припомнить и учесть, что крысы едва не погубили человечество и, будучи разносчиками чумы, уничтожили людей куда больше, чем Наполеон и Чингисхан, взятые вместе… Переводчик, улыбнувшись еще и милее японца, смолк, после чего ученых мужей в качестве наблюдателей провели в большой зал: там в центре, как бы растекающийся в стороны, лежал стеклянный ящик полуметровой высоты.

Размах ящика был велик — четыре метра в ширину и десять в длину. Сорок квадратных метров зала занимало это стеклянное и хрупкое на вид сооружение, называвшееся лабиринтом; фактура ходов и выходов, зрению способствуя, была сработана из эффектной красноватой пластмассы, и, приблизившись, с высоты обычного человеческого роста можно было с удобством обозревать хитрые изгибы лабиринта и переходы, запутанные внутри стеклянного ящика почти спиралеобразно.

— Стекло ящика специальное: как сверху, так и сбоку непроницаемое, — бойко сообщил переводчик, поспевая за японцем, — так что во время эксперимента крысы нас не видят и не слышат, можете разговаривать, можете вести запись, даже спорить. Только не курить: запах по не выясненной пока причине сбивает крыс с естественной ориентации.

Лаборантка, похожая больше на киношную гейшу, в блузке-кимоно и длинной юбке, держала в руках двух крыс. Японец, указывая, пояснил:

— Этих двух крыс мы условно называем верующими или счастливчиками… везунами (словцо от себя лично и дополнительно подобрал переводчик), эти две крысы проходили испытание лабиринтом сто пятьдесят раз. Но оно не было для них подлинным испытанием. Пройдя всего лишь четверть пути, крысы рукой человеческой были спасены, извлечены, вынуты из ящика: прерывание эксперимента повторялось все сто пятьдесят раз, и, когда другие крысы гибли, эти две поверили в чудо спасения. Разумеется, крысы не мыслят. Разумеется, крысы не оценивают. Однако инстинктивная вера в возможность спастись есть у всякой твари… Именно эти две крысы, поверившие в эффект спасения, обладают теперь куда большей жизненной силой, чем остальные. Что и будет на ваших глазах доказано экспериментом.

Японец улыбнулся, и переводчик, блюдя такт, улыбнулся тоже.

— Доктор Мицумото! — крикнул японец. — Крысы доставлены?