Владимир Гармаев - Журнал «Байкал» 2010–01

Кстати, во избежание путаницы, здесь необходимо пояснить, что, говоря об «Императоре Римском», в то время имели в виду сидевшего в Вене Императора Австрийского Леопольда I, имевшего одновременно титул Императора Священной Римской Империи Германской Нации. Относительно этой последней умный и язвительный Гёте замечал, что она не была ни священной, ни римской, ни германской и вообще вовсе не была империей.

В Москве пробовали было уклониться от австрийских «дружеских объятий», упирая на то, что:

«…заключенного царем Феодором 20-летнего мира [56] Имеется в виду Бахчисарайский мирный договор на 20 лет, заключённый с Турцией в 1681 г. при царе Фёдоре Алексеевиче; этот договор обеспечивал безопасность юга России, включая и часть украинских земель. нельзя нарушить и что Россия ничего не может предпринять, пока Польша (союзница Австрии — В. М.) не отречется от своих притязаний на Смоленск, Киев и всю Украйну и не заключит вечного мира».

Однако неудачливо ратоборствующему с турками Леопольду поддержка Москвы был крайне необходима. Пришлось ему пустить в ход всё свое немалое влияние, в результате было решено:

«что республика Польша уступит Смоленск, Северск, Киев и Украйну, покоренные еще царем Алексеем Михайловичем. Польша согласилась на сие требование в 1684 году, получив в уплату за все 15000 Польских ливров, что на Русские деньги составляет 187500 рублей».

После чего сделавшееся как бы заложником Запада российское общество погрузилось в тревожное ожидание неизбежной войны со свирепыми янычарами.

Не способствовал спокойствию в государстве и тот курьезный вид, в котором пребывало тогдашнее российское самодержавие: совместное царствование Петра и Ивана при регентстве их старшей сестры, царевны Софьи. По словам всё того же В. О. Ключевского, это было «троевластное правление, которому насмешливо удивлялись за границей». На деле же никакого «троевластия», очевидно, не было — у Пушкина однозначно сказано:

«Царевна самодержавно правительствовала семь лет с половиною. На монетах и медалях изображалась она (по другую сторону царей) в короне, порфире и со скипетром».

И только под 1689 годом А. С. Пушкин уже с заметным облегчением смог отметить:

«Отселе царствование Петра единовластное и самодержавное».

Вот на таком непростом фоне зачиналась и протекала посольская миссия Ф. А. Головина.

Это был удачный выбор — то, что вести переговоры с малоизвестным для тогдашней российской дипломатии партнером на отдаленном востоке было поручено именно Ф. А. Головину, «мужу острого ума и знавшему языки».

Россия в то время переживала очередной смутный период. Становилась неотвратимой реальностью война с Турцией.

Обстановка на восточных, граничащих с Китаем, окраинах тоже давала повод для большого беспокойства. В этом Головину, прибывшему осенью 1687 г. в Селенгинский острог (главенствовавший тогда на территории нынешней Бурятии), довелось убедиться лично: в январе-феврале 1688 г. острог осаждался превосходящими силами монголо-маньчжурских феодалов. В обороне участвовали все жители, поддержанные бурятскими и эвенкийскими конниками.

Переговоры с цинскими послами начались 12 августа. Поскольку велись они на латыни, языке международного общения той эпохи, в составе цинского посольства находились два иезуита в звании переводчиков — Фома Перейра и Франциск Гербилион.

С цинской стороны переговоры строились с позиции силы — против четырех-пяти сотен людей, бывших под командой Головина, цинские послы имели пятнадцать тысяч охранного войска и пятьдесят пушек.

Дальнейшие события в книге Бантыш-Каменского описаны следующим образом:

«После взаимных поздравлений, Российские Полномочные объявили через переводчика, на Латинском языке, что цель приезда их состоит в прекращении возникших неудовольствий от набегов со стороны Китая и в определении границ между обоими Государствами. Головин предложил назначить рубежом реку Амур… Китайские Послы, напротив, простирали свои требования не только на Албазин, но и Нерчинск, Селенгинск и все земли до озера Байкала…

На втором съезде Китайцы сделались несколько уступчивее и назначили пограничным городом Нерчинск, оставляя его в нашем владении… Китайцы решительно объявили, что не уступят России Албазина.

Собран был военный совет в Китайском стане; в нем было положено: чтобы войско переправилось через Шилку и окружило со всех сторон Нерчинск… Вечером Китайцы обступили город. Головин приготовился к отчаянной и ненадежной обороне… Послы… объявили нашим Полномочным: что они согласны на мир, если место, называемое промышленниками Святой Нос, лежащее на берегу Западного моря, близ реки Уди, будет признано границею; желали таким образом присоединить… не только все Охотское море, но и большую часть Камчатки. Четырнадцать дней продолжались споры и угрозы со стороны Китайцев. В столь затруднительных обстоятельствах, Головин силою слова и дарами, склонив на свою сторону Иезуитов, употребил их посредство в деле миротворения, но принужден был, однако ж, отказаться от Албазина и всякого права на земли лежащие по ту сторону реки Амура.